Десять моих любимых книг

Меня попросили составить список любимых книг, которые я бы порекомендовала прочитать. Я вспомнила восемь главных для меня книг. В этом списке есть и классика, и современная литература, есть русская и зарубежная проза.

Николай Альбертович Кун. Мифы и легенды Древней Греции

Завораживающее чтение: квинтэссенция человеческих страстей, опыта, представлений об устройстве мира и месте человека в нем. Можно читать в любом возрасте — и каждый раз осмысливать заново вечные сюжеты. Можно искать — и находить — эти сюжеты в жизни и в литературе.

Братья Гримм. Сказки и легенды

От этих небольших историй — по-настоящему страшно, особенно если читать неадаптированные варианты (сегодня они выходят с маркировкой «для взрослых»). Когда я писала роман «Дети мои», то полное собрание сказок и легенд братьев Гримм было моей настольной книгой. В романе внимательный читатель найдет множество отсылок к этим сказкам: от прямых отсылок до неявных аллюзий на уровне метафор и образов.

Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц

И вновь — текст и история для любого возраста. Я в детстве плакала над этой книгой. И не переставала изумляться: как может один человек и написать столь пронзительную сказку, и создать прекрасные рисунки к ней? Хотелось переписать финал, перерисовать последние иллюстрации.

Эрнест Хемингуэй. Старик и море

Любимый роман одного из любимых моих авторов. Эталон авторского чувства меры: изначально вещь была задумана как густонаселенная история целого рыбацкого поселка, но в итоге автор отсек все лишнее — и оставил только историю противостояния человека и судьбы.

Владимир Набоков. Машенька

Первая вещь, которую я прочитала у Набокова — первое (сильнейшее) впечатление о творчестве мастера. В юности я мечтала написать сценарий экранизации романа. Позже узнала, что «Машеньку» уже сняли в Великобритании.

Михаил Булгаков. Собачье сердце

Булгаков — один из главных авторов моей жизни. Я назвала именно этот роман, так как очень люблю его экранизацию 1988 года, режиссера Владимира Бортко. Это тот самый (редкий) случай, когда история, великолепно рассказанная языком литературы, рождается заново на экране.

Алексей Иванов. Сердце пармы

Любимая моя вещь у Алексея Иванова. Роман-легенда, роман-поэма. Читаешь — и не всегда понимаешь: проза это или все же поэзия? Кстати, именно эта книга подсказала мне один из «ключей» к роману «Зулейха открывает глаза»: вплавление тюркских слов в русскую речь.

Людмила Улицкая. Зеленый шатер

Я назвала «Зеленый шатер», а могла бы — любой другой роман Людмилы Евгеньевны, от «Казуса Кукоцкого» до «Лестницы Якова». Улицкая для меня — писатель номер один в современной русской литературе. И заочный учитель: по ее романам я училась писать исторические сюжеты. Мне кажется, это влияние заметно, особенно в «Зулейхе».

Энтони Дорр. Весь невидимый нам свет

Этот роман я не читала, а смотрела — как полнометражный фильм: настолько он насыщен яркими и емкими образами, настолько грамотно — сценарно грамотно — выстроены его структура и монтаж. Каждая главка — это законченный кинематографический кадр. А вся книга — увлекательное и высокохудожественное кино, рассказанное языком литературы. Не удивлюсь, если экранизация романа уже готовится: текст просится на экран.

Джонатан Литтел. Благоволительницы

Литературный экстрим: от этой книги захватывает дух. Самое сильное читательское впечатление последних лет. Во время чтения все время спрашивала себя: как можно ТАК прочувствовать героя? ТАК погрузиться в то время? ТАК описать происходящее?