Александра Анненская — о поэте

рано лишилась отца и в одиннадцать лет вместе с матерью, младшей сестрой и братом переехала в Петербург. Там она окончила пансион и, зная хорошо французский и немецкий языки, сдала в шестнадцать лет в Петербургском университете экзамен на звание домашней учительницы. Началась ее самостоятельная жизнь: два года она рабо­тала в одной из народных воскресных школ, пыталась даже открыть свое учебное заведение, но не хватило денег.
В общественной жизни, в литературе, науке, искусстве наступала эпоха, которую современники наименовали "шестидесятыми годами". В эти годы все большую роль завоевывал возглавляемый Н. Некрасовым журнал "Современник". Огромной популярностью пользовались сме­лые блестящие статьи Н. Добролюбова, Д. Писарева. Шли страстные споры вокруг романов И. Тургенева, Н. Чернышевского. Замечатель­ные открытия происходили в области математики, физики, медици­ны -- достаточно назвать имена Н. Лобачевского, Н. Пирогова. Все они были сторонниками общественных преобразований, освобождения наро­да, свободы человеческой личности. В их представлении свобода личности -- одно из условий благосостояния общества. Отсюда -- их взгляды на образование и воспитание человека. Ратовали они за гармонию духовного и физического в человеке, за свободное развитие всех его склонностей. Но самым главным для них было воспитание в человеке добра, гуманности, патриотизма, любви к труду, честности, ответственности.
Все эти идеи находили самый живой отклик в деятельности молодой учительницы, все это западало в душу и оказывало влияние на ее дальнейшую литературную работу.
В начале 60-х годов произошли важные события и в личной судьбе Ани Ткачевой. Она поселилась в семье Анненских и стала домашней учительницей своих младших двоюродных братьев (их отец и ее мать были братом и сестрой). Один из ее учеников -- Иннокентий Анненский стал впоследствии знаменитым поэтом и посвятил своей учитель­нице прекрасное стихотворение.
...Вы еще были Алиною...
Самые дружеские отношения сложились у Александры Никитичны со старшим братом, Николаем. Шумный, веселый юноша поразил свою кузину широтой и серьезностью интересов. Они много беседовали и гуляли вдвоем, и однажды Аня услышала, как отец Николая говорил матери: "Что за странная молодежь! Наш Николай целые часы гуляет наедине с молодой девушкой... и о чем они говорят: о воспитании детей, о каких-то книгах, а о любви ни слова!"Смеясь, пересказала Аня этот разговор Николаю, пересказывала и удивлялась: как можно не понимать наслаждения умственной жизнью, отвлеченной мыслью...
Однако родители ошиблись: любовь постепенно проникла в души молодых людей и в 1866 году они поженились. В нескольких верстах от Петербурга нашелся старенький священник, который согласился их обвенчать, посмотрев сквозь пальцы на родственные отношения. Долгую совместную жизнь Анненские прожили в любви, согласии, уважении и бесконечной преданности друг другу, хотя характерами были наделены прямо противоположными. Николай Федорович -- неугомонный спорщик, "кипяток", славился неистощимым весельем, остроумием, общительностью. Замечательно образованный и одаренный человек, он был центром всех кружков, собраний и встреч.
Характерной чертой Александры Никитичны было спокойствие и выдержка. Уютная, небольшого роста, с круглым полным и добрым лицом и маленькими мягкими руками, она все делала тихо и нетороп­ливо. Какой бы горячий спор ни поднимался, как бы ни "кипятился" Николай Федорович, она спокойно, тихо высказывала свое слово. За этим спокойствием, мягкостью, неторопливостью, скрывался, однако, характер твердый и мужественный: ни минуты не колеблясь, она следовала за мужем в ссылки, легко и терпеливо переносила тяготы и неудобства, выпадающие на долю жены арестанта или ссыльного. Именно она, как вспоминают современники, "очень просто и в то же время вполне уверенно развязывала узел, казавшийся неимоверно запутанным. Противоположная во многом мужу, она в то же время гармонично дополняла его"
Сейчас с особенным интересом читаются записки А. Анненской "Из прошлых лет", ставшие свидетельством чуть ли не всей жизни ее и Николая Федоровича. Всюду на первом месте у нее Николай Федорович, о себе она почти ничего не пишет. И все же за каждым фактом, за каждым событием чувствуется, какая важная, а подчас и решающая роль в решениях мужа принадлежала ей. Когда казан­ский губернатор потребовал от Николая Федоровича подписки, что он не будет иметь никаких сношений с другими поднадзорными, эта акция настолько возмутила супругов, что, при поддержке Александ­ры Никитичны, Николай Федорович ответил следующим образом: "Если бы кто-нибудь потребовал от меня подписки, что я не буду разъезжать на белом слоне по Покровской улице, я ни за что не дал бы такой подписки, хотя, понятно, никогда не садился да и не сяду на слона, но все-таки подписку счел бы незаконным ограничением своих прав". А когда в той же Казани Николаю Федоровичу неожидан­но выпал шанс расстаться с судьбой поднадзорного и получить весьма выгодную должность -- и все зависело от слова Александры Никитич­ны,-- она поняла, что это дело не по сердцу мужу. Александра Никитична пренебрегла материальной выгодой, возможностью вы­браться из нужды и надеждой совсем иначе растить ребенка. Какое удивление вызвал этот отказ у представителей казанского высшего общества и какую огромную радость у Николая Федоровича!
Но вернемся к тому времени, когда они только стали молодоженами. Жизнь у Анненских была скромной: да и что они могли -- школьная учительница и корректор? Александра Никитична стала брать переводы с английского и французского. С 1869 по 1872 год была постоянной переводчицей при газете "Биржевые ведомости". Этот дополнительный заработок позволял посещать оперу, которую особенно любил Николай Федорович, а однажды они сумели даже отправиться в заграничное путешествие...
В конце 60-х -- начале 70-х годов в кружках петербургской ин­теллигенции обсуждались различные общественные, литературные и политические вопросы; в частности, начиналось активное движение в пользу высшего женского образования. Этим делом особенно энергич­но занималась Александра Никитична: она принимала самое непосред­ственное участие в организации и деятельности Бестужевских курсов. Официальным учредителем этих курсов был профессор истории К. Бес­тужев-Рюмин (отсюда и курсы получили наименование Бестужев­ских). Они впервые давали возможность женщинам получить высшее образование (сначала на словесном и физико-математическом фа­культетах, а потом и на юридическом). Окончившие Бестужевские курсы получали право преподавания в женских средних учебных заве­дениях. Почти все заседания по организации курсов проходили на квартире Анненских или в доме их друга, писателя Н. Михайлов­ского.
Вскоре семейное положение Анненских изменилось: умерла сестра Александры Никитичны и они забрали к себе ее дочь Таню. С этого времени, как бы ни складывалась жизнь Анненских, куда бы ни за­брасывала их судьба, девочка всегда была вместе с ними. Она получила прекрасное образование и впоследствии стала известным историком и детским писателем. Татьяне Александровне Богданович принад­лежат исторические книги: "Соль Вычегодская", "Ученик наборного художества", "Горный завод Петра III" и другие. Долгие годы она так же, как и Анненские, была близким другом семьи Чуковских, крестной Лидии Корнеевны.
В конце 60-х годов, несколько лет подряд, на одной квартире с Анненскими жил брат Александры Никитичны, Петр Никитич Ткачев. В 1869 году он был арестован за участие в народовольческом движении. Квартира Анненских была давно на примете у полиции: здесь собирались представители передовой интеллигенции, сюда сте­кались новости от русской революционной эмиграции. За кварти­рой была установлена слежка. За слежкой начались обыски, ко­роткие аресты Николая Федоровича, а в 1879 году, без всякой фор­мулировки и объяснений, он был выслан в Западную Сибирь. К этому времени Анненский занимал крупную должность в статистическом от­делении Министерства путей сообщения.
Первая пересылочная тюрьма -- Вышневолоцкая -- запомнилась семье Анненских навсегда. Отправляясь к мужу на первое свидание, Александра Никитична познакомилась с двумя женщинами: одна из них оказалась матерью, другая -- сестрой сидящего в этой же тюрьме молодого человека по фамилии Короленко. Тогда они еще не предполагали, что будет значить для всех них эта встреча, не знали еще, что дружба Анненских и Короленко пройдет через всю их жизнь. Владимир Галактионович будет нежно и почтительно звать Анненскую "Теточка", а с Николаем Федоровичем их свяжут и глубокая симпатия друг к другу и общественные и литературные дела.
Но и самое начало их дружбы ознаменовалось событием, о котором с особенной теплотой вспоминала Александра Никитична. В Вышне­волоцкой тюрьме Короленко написал свой первый рассказ "Чудная", и именно Николаю Федоровичу удалось во время свидания передать рукопись Александре Никитичне, а та, в свою очередь, переправила ее Г. Успенскому. Напечатать рассказ в России не удалось, но привет и поощрение, полученные от знаменитого писателя, очень подбодрили В. Короленко.
Особые поручения при свиданиях родственников выпадали на долю семилетней Тани. Был один надзиратель, который не препятствовал тому, что Анненский и Короленко подымали девочку на барьер, разделявший посетителей и арестантов, и таким образом Таня совер­шала "незаконный переход" на их сторону. Пользуясь моментом, она передавала двум заключенным "карандаш, записочку, газету или дру­гую контрабанду". Однажды, обнимая Короленко, она сунула ему целый карандаш. Это был огромный подарок всей камере.
В "Истории моего современника" Короленко пишет о том, как, сидя в Вышневолоцкой пересылочной тюрьме, он мечтал, что, мо­жет быть, они попадут с Анненским в одно место. "Александра Никитична, известная уже и тогда писательница для детей, решила следовать замужем вместе с племянницей... и мне казалось вероятным, что наши сдружившиеся семьи смогут устроиться где-нибудь вместе". Судьба разлучила их: Анненского отправили в Западную Сибирь, Короленко -- в Восточную. Но через несколько лет, в 1887 году, они встретились, уже на долгие годы, в Нижнем Новгороде.
"Когда я вспоминаю то время,-- писала впоследствии Т. А. Богданович,-- оно мне представляется каким-то светящимся, полным со­держания жизни и непосредственного веселья"(6).
Семьи Анненских и Короленко оказались в центре нижегородской общественной жизни, объединив вокруг себя прогрессивную ин­теллигенцию. В эти годы Николай Федорович и Владимир Галактио­нович написали ряд совместных статей, которые печатались в журналах "Русская мысль" и "Русское богатство". Александра Никитична вела большое хозяйство (в доме всегда было много детей и чужих лю­дей) и до глубокой ночи работала: правила корректуры, писала свои по­вести. Но было время и для веселых сборов, для дружеских вечеров.
Именно в это время развернулась деятельность Николая Федо­ровича как ведущего статистика и организатора статистического от­деления при нижегородском губернском земстве. Когда в 7890 -- 1892-е годы на Россию обрушился страшный голод, оперативная и точная работа Николая Федоровича, его многочисленные экспедиции на места бедствия помогли установить полную и подлинную картину жизни каждого уезда. Точные цифры позволяли честно и объективно распоряжаться ссудами, закупленным хлебом, бороться за открытие столовых, искать радикальные средства помощи голодающим. В этой работе обе семьи принимали самое активное участие.
В конце века Анненские переехали в Петербург. К этому вре­мени Николай Федорович состоял членом редакции "Русского богат­ства". Каким неуютным и пустым показался им Петербург, скольких друзей не досчитались они за эти пятнадцать лет! Снова они ста­ли участниками многих литературных и общественных организаций. Снова полиция пристально следила за их домом. Дважды -- в 1901-м и в 1904 году -- Анненских высылали из Петербурга (в Финляндию и в Ревель). Обвинения были самые разные: и связь с русской эмиграцией, и пропаганда произведений Л. Толстого. В ночь с 8 по 9 января 1905 года Н. Ф. Анненский наряду с Горьким был в числе тех десяти общественных деятелей, литераторов, ученых, которые пыта­лись предотвратить готовящуюся расправу с мирной демонстрацией. Вся группа ходатаев была подвергнута аресту. Александра Никитична не была в числе десяти и на петербургские улицы с мужем не ходила, но страницы ее записок "Из прошлых лет" красноречиво говорят, что она была рядом, разделяла каждый шаг...
Первой работой, на которую Анненская отважилась еще в 70-е годы, было переложение для детей знаменитого романа Д. Дефо "Робинзон Крузо". Перевод этот или, вернее, переложение романа вызвало массу откликов, чаще всего положительных. В свою работу Анненская вло­жила благородную воспитательную идею, вынесенную из идеалов шестидесятников. Начав свою жизнь на необитаемом острове, Робин­зон Крузо должен был пройти самостоятельно тот путь, как если бы он повторил историю человечества, начавшуюся с каменного века. Он должен был испытать все жизненные трудности от начала до конца. Его возможность выжить и существовать зависела от трудолюбия, мужества, выносливости. Изменилась и канва отношений между Ро­бинзоном и Пятницей: Пятница, у Анненской, не раб, а друг, товарищ. На первое место вышла линия нравственного совершенствования героя. Переложение "Робинзона Крузо", сделанное Анненской, считалось едва ли не лучшим в дореволюционной литературе.
Широкое распространение получил и ее сокращенный перевод книги Д. Гринвуда "Маленький оборвыш".
Просто и увлекательно написаны биографические и научно-худо­жественные книги Анненской. Можно лишь удивляться широте ее интересов: это и истории знаменитых путешественников Свена Гедина и Фритьофа Нансена; биографии Фарадея и Вашингтона, Жорж Санд, Диккенса и Гоголя. Но во всех этих книгах есть внутренняя идея, их объединяющая: рассказывая о жизни избранного ею героя, автор выявляет то главное, что сформировало его характер и стало основой в его дальнейшей судьбе.
В каждом своем герое Анненская стремилась показать челове­ка во всей неповторимости его личной судьбы, увлечь читателя приме­ром высокого служения своей цели, идеалу, будь то Аврора Дюдеван, ставшая знаменитой писательницей Жорж Санд и создавшая неза­бываемые романтические женские образы; или Вашингтон, имя которого связывалось с борьбой за независимость; Свен Гедин, проявивший в самых трудных условиях мужество, выносливость к страданиям и одержимый лишь одной идеей -- достигнуть цели путешествия.
Но главное место в литературной работе Анненской занимали ее повести и рассказы. В те годы -- 60 --70-е -- стали получать распро­странение произведения для детей и юношества из деревенской жизни. В книгах М. Ростовской, Ев. Тур, В. Желиховской рядом с барскими детьми стали появляться и дети деревенские. Подчас смышленые и уме­лые, они, однако, были вполне довольны своим положением и тем, что причиталось им. На вопрос деревенского мальчика: "Отчего они бары, а мы слуги?" -- следует такой ответ бабушки: "Мы работаем на них, а они пекутся о нас" ("Сельцо Лебяжье" М. Ростовской). Ответ этот абсолютно рассеивает недоумение мальчика и убеждает его, что так есть и так должно быть всегда. Поэтому, все, что происходит в этих повестях, носит какой-то "невсамделишный" характер, будь то пожары, тонущие люди, непогоды или готовность барских детей уподобиться крестьянским. Или будь то желание неслыханно разбо­гатевшей княжны отказаться от надлежащей ей жизни и посвятить свои дни полезной деятельности в глуши ("Княжна Дубровина" Ев. Тур).
Из подобного рода книг можно, однако, выделить те, что и сейчас вызывают нашу симпатию. В таких повестях, как "Мое отрочество" В. Желиховской, во многих рассказах П. В. Засодимского ("Тяжелая жизнь", "В метель и вьюгу", "Перед печкой", "В приюте") речь идет о стремлении юного человека к самовоспитанию; а о бедствиях и стра­даниях обездоленных говорится с подлинным знанием и сочувствие.
В своих произведениях А. Н. Анненская рисует жизнь не вымыш­ленную, а настоящую, с ее драматизмом и радостями, победами и по­ражениями. Не случайно ее повесть о девушке-враче, оказавшейся в атмосфере недоверия и даже вражды, называется "Трудная борьба". Анненскую глубоко интересуют люди, их внутренний мир, их характеры и те побуждения, которыми они руководствуются в жизни, те цели, которые они себе ставят, те идеалы, ради которых они сущест­вуют. По первому впечатлению кажется, что Анненская любит созда­вать в своих книгах прямо противоположные характеры и ситуации. Целый сборник ее повестей и рассказов носит название "Свет и тени". И уже в самом названии как бы заявлено о противопоставлении одного другому, одних характеров или поступков другим. Действи­тельно, такое противопоставление положено в основу повестей и рас­сказов "Мои две племянницы", "Брат и сестра", "Миша и Костя". Но на самом деле писательница вовсе не стремится к резким и явным контрастам. Ей важно, чтобы читатель задумался и сам решил -- кто из героев прав, какой герой и почему вызывает большую симпатию?
Вот, например, два приятеля, Миша и Костя, дают друг другу слово никогда не лгать и признаваться в каждом своем поступке. Завидное решение, не правда ли? Но оказывается, Костя -- единственный сын в обеспеченной семье, и от каждого признания он получает не только удовлетворение, но еще и вознаграждение. Миша поставлен жизнью в такие условия, при которых ему никак не сравниться с Костей. Можем ли мы разделить благородное негодование Кости, когда он узнает, что Миша тайно подбирал щепки с чужого двора, то есть совершал нечестный поступок, в котором к тому же не признался? Формально Костя вроде прав -- но почему мы сочувствуем горькой обиде, горьким размышлениям Миши (ведь щепки нужны были, чтобы его маленькая сестренка не замерзла), который к тому же и друга по­терял? Да и настоящий ли друг Костя?
Можно ли в чем-нибудь упрекнуть аккуратную, вежливую, воспи­танную Клавдию в повести "Мои две племянницы"? Ведь она достав­ляет гораздо меньше хлопот дяде и тете, чем другая их племянница, Лена. Что в ней, в этой подчас вспыльчивой, не во всем вниматель­ной, недисциплинированной девочке? Почему дядя готов отдать все, что имеет, чтобы именно она, а не другая племянница, всегда жила с ним?
Каждый волен в выборе пути... Самое интересное в книгах Аннен­ской происходит тогда, когда она ставит героев не в разные, а в одина­ковые условия: именно тогда нагляднее всего проявляются характер, индивидуальность человека; достаточно вспомнить, как всякий раз, да­же когда речь шла об очень серьезных вещах, Клавдия проявляла полное равнодушие и спокойствие, а Лена не помня себя кидалась на помощь, принимала решения, требовала участия от окружающих. Да, каждый волен в выборе пути. Это убеждение писательницы становится главным мотивом и в повести "Брат и сестра". Попав в чужую семью, осиротевшие дети оказываются поначалу в равном положении. Однако вскоре Маша начинает замечать, насколько ее брату Феде живется лучше, чем ей: он очень скоро понял, что, угождая в этом доме одним людям и пренебрегая другими, можно извлечь для себя определенную выгоду. Порядочность, принципиальность, благородство, с одной сто­роны, и беспринципность, равнодушие -- с другой -- мало ли это? На­верное -- нет, потому что один компромисс потянет за собой и другой, и третий. Близкие, любящие друг друга брат и сестра в конце концов займут не только разное социальное положение, но и просто перестанут понимать друг друга. Каждый устремится к своему идеалу: для Феди это будет богатство, для Маши, ставшей школьной учительницей,-- жизнь, полная труда и духовных радостей.
К подобному итогу приходит еще одна героиня Анненской -- Анна. Роман назван ее именем, и книга эта, вероятно, наиболее глубоко и объемно выражает самую суть творчества писательницы. Мы с ин­тересом следим за причудливыми поворотами в судьбе героини: то перед нами веселая и бойкая деревенская девочка, не желающая пользоваться полагающимися ей привилегиями "барышни". То она окружена роскошью, слугами, учителями, гувернантками. То -- тер­пеливая сиделка у больного, потерявшего состояние отца. А вот она уже без крова и денег, готовая пойти в любое услужение...
Но не только изменения внешних условий жизни коренным об­разом влияют на Анну, преображают ее, заставляют забыть прежние тщеславные мечты. Главное заключается в ее духовном прозрении, в том, что она сумела отделить подлинные ценности от мишуры, внеш­ний показной мир -- от скромного, но истинно нравственного, чистого. Совсем с новым чувством вошла она в те деревенские комнатки, ко­торые так любила прежде и так высокомерно отвергла потом. По-новому почувствовала, какой истинной и беспредельной любовью любили ее здесь. По-иному посмотрела она на свою бабушку и няню, которые без всякой позы, тихо и скромно жили и трудились для других. И она поня­ла и угадала свое настоящее предназначение в жизни.
Читая этот роман и другие рассказы Анненской (и те, что не вошли в эту книгу,-- "Гувернантка", "Старшая сестра", "Чужой хлеб", "В чужой семье", "Неудачник"), мы видим, как писательница за­ставляет нас задуматься над разницей между такими понятиями, как "удовольствие" и "счастье", как стремится "прилепить" сердца юных читателей к своим нравственным идеалам.
Оценивая книги Анненской, журнал "Отечественные записки" как бы заранее предупреждал родителей, что книги писательницы -- не для всех. Они не для тех, кто заранее мечтает о "карьере" для детей, мечтает о том, чтобы жизнь их детей сложилась по шаблону, по принципу -- "как все"! В своих книгах А. Н. Анненская настойчиво и последовательно развивает идею долга и служения людям, призы­вает к умственной и нравственной самостоятельности, то есть учит качествам, "слишком неудобным для мирного и беспечального прохож­дения по утоптанным жизненным путям".
Сегодня мы заново обращаемся к нашему культурному наследию и открываем для себя множество незаслуженно забытых имен и явле­ний, "выпавших" из нашей жизни. Среди них -- имя А. Н. Аннен­ской. Хочется верить, что вы прочтете "Зимние вечера" с удовольст­вием и мимо вас не пройдут те прекрасные нравственные уроки, которые несут в себе ее произведения.
Е. Путилова