Анна Арно – лучшие книги

— Как тебе… — слышу прерывистый голос подруги, — мой подарок в честь твоего дня рождения?
По меньшей мере иду я в верном направлении. Но вот предчувствие не из лучших. Голос Светы перемешивается со стонами.
— Отличный подарок, Светик, — отвечает мой Никита, так же будто задыхаясь. 
И мне искренне, от всей души хочется надеяться, что гребанный подарок, о котором эти двое говорят, это какой-нибудь тренажер, а не то, что я подумала. Однако в глазах у меня уже слезы стоят.  
Выворачиваю за угол и замираю от шока, сжимая в руках дурацкий именниный торт, который я целое утро собственноручно готовила для любимого.
У бассейна на шезлонге лежит мой мужчина.
А верхом на нем прыгает моя лучшая подруга...
...
ХЭ

Он абсолютно пьян. По лицу размазана яркая помада одной из извивающихся на нем баб. 
Самая смелая из них пристроилась у него между ног, а я понимаю, что даже уйти не могу. 
Ведь я пришла просить его спасти нашу малышку, о которой он даже не знает. Потому что категорично не хотел детей…
— Мне очень нужны деньги, — говорю, наступая на собственную гордость. 
— Допустим я дам их тебе. Что получу взамен?
Я едва дышу. Ощущение, что он возненавидел меня за прошедший год. Значит как женщина я ему больше не интересна? Выходит, ни о чем непристойном он просить меня не станет. 
— Все, что попросишь, — пожимаю я плечами. — Я могу отработать. Тебе вроде нравилось, как я готовлю. Могу еще убираться. И я немножко набиралась опыта в бухгалтерии и…
— Раздевайся! — приказывает он холодно. 
— Ч-что? 
— Я сказал, раздевайся. Я хочу оценить товар, который покупаю.

Быстро скидываю с себя одежду и беру первые попавшиеся шмотки. 
— Вика? — слышу голос мужа. 
Непонимающе оборачиваюсь, потому что меня зовут Олеся:
— Дурацкая шутка, Ром, — выдавливаю улыбку, глядя в заспанные глаза любимого. 
— Черт, Лесь… Ты почему здесь, еще и в таком виде? — хмурится он строго. 
— В смысле… п-переодеться зашла. Под дождь попала. А ты… — я осекаюсь, заметив, как из-под одеяла выныривает тонкая женская ручка и ложится на шею моему мужчине. 
Стою с открытым ртом, наблюдая, как некая рыжая бестия даже не открывая глаз притягивает голову моего мужа к себе и целует его в щеку. Так по-хозяйски. Будто право на это имеет… И он поддается даже…
— Друг детства, значит? — ком вставший поперек горла мешает говорить. — Выросли вместе, говоришь…
— Рот закрой, и выйди! — шипит мерзавец. — Дома поговорим.  
— Больше не о чем, Ром, — в груди так болит, что я начинаю задыхаться. — Не о чем говорить!
А ведь я примчалась к нему на дачу, где он отдыхал с "другом", чтобы поскорее поделиться с ним радостной новостью...
ХЭ

Подхожу к водительскому окошку, сыночка крохотного к себе прижимаю:
— Извините! — пытаюсь перекричать музыку из машины.
Красивая брюнетка окидывает меня презрительным взглядом: 
— Здесь не подают, свали!
— Мне не нужны никакие подаяния! — торможу раздражающую даму. — Подвезите в больницу. У ребенка жар, а скорая не едет…
— Инна, какого черта у тебя там происходит? — слышу мужской рык с заднего сиденья и отшатываюсь от окна как от пощечины, узнавая этот голос. 
В следующую секунду в просвет между кресел появляется до боли знакомое лицо…
Руслан.
Только не он.
По его шее и рубашке размазана красная помада, а по обе стороны какие-то полуголые хихикающие девки. 
— Черт, Василёк… — читаю по губам предателя.
А сама даже пошевелиться не могу от шока, судорожно прижимая к груди нашего с этим мерзавцем малыша…

Тошнит. Подбегаю к туалету, дергаю ручку. 
Заперто. 
Черт, и тут кто-то. 
Слышу смех Риммы за дверью. 
Она смеется в туалете? Как оригинально.
— Так и знала, что ты за мной пойдешь, мой лев, — мурлычет она.
А у меня от одного ее голоса тошнота усиливается. 
Они там зажимаются на унитазе что ли? 
Ответом мне служит протяжный стон этой полуголой девицы, вгоняющий меня в краску. Фу, какая мерзость.  
Муж прав, у его брата ничего святого нет. Притащить эту девку в дом родителей это еще ладно. Но еще и уединиться с ней посреди застолья. Какая пошлость. 
Нужно уйти, пока я со стыда не сгорела. 
Шагаю за угол от туалета и врезаюсь в чью-то широченную грудь. 
— Ой, простите, — поднимаю голову и непонимающе смотрю на брата своего мужа: — Руслан… А кто же тогда?…
— Быстрей заканчивай, — слышу голос мужа из туалета и теряю дар речи. — Ты моя. И мой брат тебя не получит. Поняла меня?!

– Это не то, что ты подумала, зай! – начинает оправдываться муж, застегивая брюки, а девица, которую он секунду назад имел, принимается судорожно оправлять платье.
– Не то, говоришь? – горько усмехаюсь я. Перед глазами все плывет от возрастающей боли в груди и шпарящей температуры. – А что тут еще можно подумать.
– Ладно, давай по-честному, зай, – он подходит ближе. – Я ведь здоровый мужчина, а ты просто вся расклеилась. Да и запустила же себя, ну согласись!
– Вот как! – задыхаюсь от боли из-за его слов. – Да пошел ты! – рычу я и буквально вываливаюсь из випки прямиком в чьи-то объятия...

Анна Арно (1953–1997) родилась и выросла в Биддефорде, штат Мэн. Окончила Хантерский колледж. Многие годы жила во Франции. Стихи начала писать в 20 лет под влиянием поэзии Элизабет Бишоп. Книги: «Отражение Анны» (1983), «Освобождение, только похожее на любовь» (1990), «Наши невидящие глаза» (1997, вышла уже после смерти поэта).

Подхватываю поднос и семеню к тачке, облепленной девицами красивыми. Обхожу каждую, стараясь никого не обделить бокалом.
Кроссовки мои явно не предназначены для хотьбы по льду, поэтому ступать приходится крайне осторожно, чтобы не дай бог не свалиться и не перебить бокалов на целое состояние. Да и мне травмироваться никак нельзя в моем положении. 
Подхожу к дверям машины, из которой доносится женский смех, и заглядываю внутрь:
— Игристого? — предлагаю я, но тут же осекаюсь.
На меня строго глядит пара голубых глаз. Не может быть…
— С-стас… — выдавливаю онемевшими от холода губами. 
По обе стороны от него красивые фигуристые девицы. А еще одна разместилась между его ног и с преувеличенным усердием размазывает свою помаду по этому мерзавцу…
Отшатываюсь от отвратительной картинки:
— П-простите! — бросаю, как вышколенный солдат, хочу было развернуться и поскорее сбежать, но цепляюсь подносом об одну из девиц, и оставшиеся бокалы летят на заледеневший асфальт. — Простите! — снова выпаливаю я. 
— Соня? — слышу в голосе мерзавца узнавание. 
Бросаю поднос, и семеню обратно к своему посту у водопада с бокалами.
— Соня! — летит мне в спину мужской голос. 
Ой, мамочки! Черт бы побрал этих мужиков неверных! Они всему виной! С бабами он куролесит…
Как бы я хотела никогда его больше не встретить. И не быть с ним никак связанной. 
Но у меня под фартуком прячется четырехмесячный животик, который на всю жизнь привяжет меня к этому мерзавцу...
 
ХЭ!

Слышу за дверью процедурного кабинета сдавленный женский вскрик и без промедления заглядываю. 
— Не входить без приглашения! — рявкает на меня из-за стола раскрасневшаяся медсестра. Она отводит взгляд и заметно тяжело дышит. 
Шагаю в кабинет, озаботившись ее внешним видом:
— Извините… — бормочу тихо. — Вам плохо? 
— Вон выйди! — требует она. 
— Но вы… — осекаюсь заметив под столом знакомый тапочек. 
Я его сама купила пару дней назад для Паши в больницу.
С заичьими ушками. Ради шутки. 
— Паша? — выдыхаю я не веря собственным глазам. 
Стук из-под стола подтверждает мою ужасную догадку. И уже через секунду тапочек с ушками прячется обратно под стол. 
Он ведь ей там… он ее… 
А что он собственно делает?! Т-трогает? Руками? Или… 
Какой ужас!!! 
Боже, как мерзко!
— Я там тебе обед принесла, — безжизненным голосом произношу я. — Как закончите в прятки играть, поешь. Зайчик!
Говорят, что молния в одно место дважды не бьет. Но видать я чертов громоотвод!
Четыре года назад мне изменил муж, и теперь у меня словно дежавю. И что самое ужасное оба бывших вдруг как с цепи сорвались требуют меня себе.
В няньки.
Ну я вам устрою! 
ХЭ для героини и ее малыша точно) 

Тошнит.
Вхожу в свою старую квартиру с опаской. Почему дверь не закрыта?
В коридоре вижу обувь. Дорогие туфли. Слишком дорогие для моей старой квартирки. 
Узнаю их сразу. Туфли мужа. 
Только вот рядом с ними ещё одни. Женские.
Мне почему-то нехорошо. 
Может, он сюрприз готовит? Может, дизайнер? Может, ремонт затеял?
Вот и стук харатерный...
Глухой. Ритмичный. Жесткий.
Боже. Пусть это будет ремонт. Пусть это будет ремонт!
Однако ноги подкашиваются когда я подхожу к двери одной из комнат. 
Толкаю ее.
Стук становится громче. К нему добавляются пронзительные стоны.
И я уже вижу омерзительную картину...
На моем письменном столике раскинулась какая-то девка. Мой муж яростно вколачивает ее вместе со столом в стену, издавая этот мерзкий стук.
Мой муж…
Мой любимый...
Пожалуйста нет...
Только не со мной.
Он не мог так поступить...
Очередной приступ тошноты вынуждает меня дернуться, и случайно толкнуть дверь чуть сильнее. 
Девка под моим мужем замечает это неловкое движение:
— Ну здрасти, а вам кого? — лениво тянет она. — Стучаться не учили?
Он медленно поворачивается. И я вижу на его лице... разочарование. 
Что ж ты, дорогой, не рад мне? Теперь понятно и почему трубку не брал. Занят очень был.
А я ведь тебе такие новости сообщить хотела…
— Черт, Варя... — рычит он. 
Я наконец нахожу силы выйти из проклятой комнаты. 
О нашем ребенке этот подонок никогда не узнает.