Рецензии на книги — Томас Эдвард Лоуренс

I`m different, - говорит Лоуренс своему проводнику-арабу. Кто из мыслящих людей не готов подписаться под этим? Я – иной, поэтому мой путь – это мой путь, я его избираю, я его придумываю, я его создаю для себя. Книга – именно об этом. Между строк – созданная для себя миссия, почти на грани мессианизма. В этом – смысл, в этом – оправдание и самоуспокоение, экзистенциальное успокоение, не эмоциональное. Но в этом – и главная, а, может, и единственная причина почти крушения, и если не крушения, то трагедии – точно. В любом случае личность автора – совершенно незаурядна и не потерялась среди исполинов той эпохи.

По-человечески живая и слабая личность Лоуренса, как она преображается с постановкой самому себе сверхчеловеческих задач! Это ведь история того, как из офисного планктона вырастает…

Путающиеся в голове названия городов и имена, чуждые русскому уху, сменяющие друг друга операции, многочасовые переходы, обсуждение планов. Непростая книга, именно потому непростая, что знатоком войны я явно не являюсь, а все арабские названия плавно в голове сливаются в одно. Но тем не менее отложить книгу в сторону не было и мысли. Потому что даже не улавливая или упуская некоторые военные тактические ходы, не всегда запоминая как зовут того или иного шерифа, ни на минуту не проходит ощущение, что книга очень одушевленная. Ты вместе в ними проделываешь многочасовые переходы по пустыне, радуешься колодцу с водой, продумываешь предстоящую операцию. А главное - ловишь себя на мысли до каких размеров сужается мир на войне. Все, что кажется значительным здесь, в этом мире, там теряется,…

Лоуренс Аравийский не был ни писателем, чтобы расставить верные художественные акценты и подобрать удачные образы и слова, ни журналистом, чтобы подать свой материал динамично и гладко. В то же время, будучи очевидцем, активным участником, храня в душе тайные личные мотивы и амбиции, он сумел описать восстание в пустыне так, чтобы между строк остался тончайший привкус романтики и авантюризма. Да, иногда книга превращается в сухой, отстранённый отчёт о военных приготовлениях, сборе резервов и планировании операций. Да, то и дело ждёшь и не получаешь какого-нибудь глубоко личного, прочувствованного замечания или меткого словца - быть может, капли британского юмора. Но лишая подобных маленьких авансов читателя, книга одаривает другим. Всё повествование, как единое полотно, дышит…

«В моем случае попытка годами жить в арабском обличье, вжиться в образ мыслей арабов стоила мне моего английского «я» и позволила совершенно иными глазами увидеть Запад и нормы его жизни. Мое представление о нем разрушилось без следа. В то же время я был бы не вполне искренен, если бы стал утверждать, что готов влезть без остатка в шкуру араба. Это была бы чистая аффектация. Человека нетрудно сделать неверующим, обратить же в другую веру куда сложней. Я утратил одно обличье и не обрел другого…»

Человек без «я», человек в постоянном поиске своего места, обошедший всю Аравию с романтическим ветром в голове, но так и успокоившийся, ведь даже арабская одежда не может изменить того, что он внебрачный сын и взгляд чопорной Англии всегда будет молчаливо нависать над ним. Прочитанные в детстве…

Вероятно, моя любимая книга в жанре автобиографий, частично перечитал с большим удовольствием, позволяет многое понять и про ситуацию сейчас, хотя думаю, что с моим увлечением исламом в целом покончено. Красивая история о победе свободы над тиранией, духа над плотью и так далее. Всячески рекомендую эту вещь одному другу, который странно сочетает лютую исламофобию и привычку отдыхать только в Турции )

Фильм я не смотрел, а книга мне понравилась. Хотя ценю актёрские таланты Питера О'Тула и Омара Шарифа, но сейчас не о них.

Некоторые читатели сетуют на невысокие литературные качества "Семи столпов...", но я с ними не согласен. Во-первых, это всё-таки перевод. Оригинал книги сделал автора не просто популярным в высшем свете метрополии, он сделал его живой легендой. В дальнейшей жизни его это даже тяготило. Во-вторых, это восстановленный по памяти второй вариант. Первый рукописный вариант был почти полностью утерян при пересадке между поездами, а дневниковые записи - уничтожались автором по мере его написания. Ну и главное: Томас Эдвард Лоуренс, участвуя в арабском восстании, был прежде всего прикомандированным британским офицером и командиром диверсионных групп, а не военкором. Потому,…

Книга, в принципе, на очень сильного любителя. Самый главный плюс книги в том, что она рассказывает о событиях, которые на самом деле мало кому интересны, но в результате которых по сути появились на карте мира современные арабские государства. Автор книги - британец Лоуренс - непосредственный участник, а то и один из зачинщиков арабского антитурецкого восстания.

Книга плоха тем, что очень сильно заметно, что автор - непрофессиональный писатель. Повествование скомкано, структура его не слишком понятна, и в большинстве своем книга похожа на отчет о военных действиях. Тем не менее, встречаются интересные описания быта арабских племен, взаимоотношений между племенами, описания характера арабов. При этом возникает чувство, что Лоуренс сам не понимает, как он относится к арабам - то ли любит…

В предисловии сразу поясняется, что эта версия "Одиссеи" рассчитана "на молодых людей и девушек, выросших в современной России на книжках Толкиена и fantasy". Читается книга на одном дыхании: заслуга переводчика, который объединил версию Л. Аравийского и некого Риу, изложил ее на красивом русском, а также добавил массу остроумных и познавательных комментариев, раскрывающих отдельные выражения и отсылки. Любопытно, что в "Одиссее" боги открываются только перед героями, думают о них, общаются с ними, помогают и мстят им. От всех остальных героев отличает то, что по своим качествам они сами немного боги, поэтому перед их именами по тексту указывается - "богоподобный". Главной наградой в своей жизни они считают славу и доблесть, за них готовы отдать жизнь (и свою, и чужую). Те, кто…

По образованию Лоуренс Аравийский был специалистом по средним векам. В его прозаическом переводе "Одиссея" превратилась в рыцарский роман, каким она и воспринималась в средние века, когда Ахилла и Гектора рисовали в полном доспехе у стен замках. Удивительно и увлекательно, новое наслаждение от любимой книги от смены ракурса.