Цитаты из книг — Юрий Коваль

Деньги у Рашпиля, только где он их прячет? Весь дом обыскали – нету. – А под кроватью смотрели? – Кто же прячет деньги под кровать? Только круглый дурак. Впрочем, под кроватью мы тоже смотрели.

Ей нравилось, что снег пушистый. Холодный, а нежный. И немой. Не сравнить с дождём. Дождь говорливый, а снег — немой.

...кроме огрызков, найден был и обрывок бумаги, на котором сохранились печатные буквы: «Пап…осы …я… к…аса». Капитан даже вздрогнул от возмущения, когда вспомнил, какую расшифровку, не долго думая, предложил Тараканов: «Папа и осы взяли кассу»! – Какой ещё папа? – сердился капитан. – Откуда осы? – Чего плохого в «папе»? –…

– А надо быть золотым и в прямом, и в переносном! – объяснял князь. – У нас так полагается. Уж если ты золотой в прямом – будь любезен, стань золотым и в переносном. Тогда про тебя можно действительно сказать – золотой человек. – Это – огромная редкость, – задумался сэр Суер-Выер. – На материке почти не встречаются…

– Мучаюсь ужасно. Главное, что я не только нищий, я ещё и падший. Падший духом, понимаете? И так-то духу нет, а он ещё и падает!

Таблица основных перегаров: Водка - перегар ровный, течет как Волга. Принят за эталон, от него уже танцуют. Ром - помутней, отдает гвоздикой. Виски - дубовый перегар, отдает обсосанным янтарем. Коньяк - будто украденную курицу жарили. И пережарили. Джин - пахнет сукном красных штанов королевских гвардейцев. Портвейн - как…

– Бескультурие, – говорил он, – вот главный бич открываемых нами островов. Дерутся, плюются, голыми бегают. У нас на «Лавре» это всё-таки редкость. Когда же наконец мы откроем остров подлинного благородства и высокой культуры?

Закончим его внезапно, как внезапно кончится когда-то и наша жизнь. В НАЧАЛЕ БЫЛО – СЛОВО, В КОНЦЕ ЕГО КОНЕЧНО, УЖЕ НЕ БУДЕТ. (...) Конечно, есть и другие толкования этого сложного предмета, из которых нас устроит только одно: В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО, И БЫЛО ОНО – БЕСКОНЕЧНО…

– Нас, в конце концов, четверо, – шепнул лоцман, – а их двое. Справимся в случае чего. – Вы ошибаетесь, – сказал Суер. – Всё по-другому. Их двое, а нас – ни одного.

– Какой-то у него слишком уже открытый вид, – раздумывал Кацман, – сильно на Валерьян Борисычей смахивает. К тому же и долгота, и широта совпадают, а вот воркута… – Что воркута? – недовольно спросил капитан. – Воркута не та, – сказал лоцман. – Это другой остров. Ну что, кэп, будем открывать? – Не тянет, – честно сказал…

– В каждой профессии есть свои секреты, – усмехнулся сидящий на мраморе. – А потом, вы как будто из комиссии по расследованию. Приплыли на своём «Лавре», испоганили небо крепдешином, да ещё рассказывай, кто мне сколько подаёт. Скажу одно: тот, кто слышит мою просьбу о подаянии, всегда задумывается о своих возможностях,…

Нашим возвращением островитяне были потрясены не меньше, чем крепдешином в небе. Действительно, ведь так же не бывает: подающий подаёт, проходит мимо и обычно не возвращается. А тут вдруг вернулись.

– А что касается народных масс, – сказал капитан, – они действительно потрясены. Но воспринимают, как издевательство. Они просят подаяние, а им – крепдешин в небе! Величайший маразм! – Некоторое количество культуры и нищим не повредит, – сказал вдруг Хренов, очень, кажется, довольный тем, что его причислили к элите. – Они…

– Как тут насчет рыбы? – спросил я, отвлекая разговор. – Нету рыбы, – сказал Пашка и махнул рукой. – А вот щуки много. – А щука – не рыба? – Ты что, парень? Какая же щука рыба? Щука – это щука. А вот окунь, подъязок, ляпок – это рыба. А щука – не рыба. Она-то всю рыбу здесь и поела, а теперь щуку Папашка жрет.

– Глаза – это источалище разума, – пояснила старуха. – Они разум источают, а уши – вместилище. – А нос-то небось чихалище? – спросил капитан. – Нос и глаза сами за себя постоят, – усмехнулась старуха. – А вы берегите уши. Не давайте лысым и усатым шептать на ухо. Волна проникает через уши и убивает мозг. Лысые и усатые…