Цитаты из книг — Елена Стяжкина

Водитель троллейбуса, конечно, вам не врач. Есть такое дело. Но в инструкциях - первая помощь прописана. Ну как прописана? На бумажке - то есть совершенно безответственно. Йод, бинт, жгут, вата... На что тут может рассчитывать пассажир? Подуть на вавку, пока дядя намажет йодиком? Родить, например, в троллейбусе строго…

Что делает водитель, который не может помчаться с сиреной в сторону больницы скорой помощи? Он вообще никуда помчаться не может. Он - это вы, это мы все. Потому что на троллеях и на электричестве. Чего-то одного нет - поездка окончена. Дальше пешком. А люди не хотят пешком. Люди хотят "тише едешь - дальше будешь". По…

Додати до списку стоматологічне обладнання було б глупством. Заведено вважати, що в тих місцевостях, де відриває ноги, де вогнем здирає шкіру, випалює очі та волосся, не болять зуби.

"Долітало" - це таке дієслово, яке пояснювало хтонічний, безособовий порядок війни. Хаос війни, в якому страшно було шукати винних, оскільки винні прикидалися рятівниками, а невинні проголошувалися звірами. "Долітало" - це війна без авторства. Це позірна безневинність та згода на жертовність, це прокляття, послане кривою…

А мы всё время смеёмся, когда надо плакать. Кто-то сказал нам, что слёзы – это стыдная слабость. И наши враги не должны её видеть. Мы всегда живём с оглядкой на врагов. Хотя со многими из них мы даже не знакомы. Враги – тоже метафора. Фигура речи. Лучше думать, что кругом враги, чем знать, что кругом пусто. Получается,…

Дом – это когда вещи сами знают, где у них место. Дом – это свобода, а значит, беспорядок. Пусть даже Хаос. С очень большой буквы. Сначала Хаос, потом Космос.

Знал, что надо жалеть. Но не жалел. Дровам в топке все равно, какой кровью обливается сердце дровосека. Савелий ощущал себя качественным поленом

Один раз сказал, не подумав, Первому: “Какие-то мы вредители получаемся…”. “О, мертвые заговорили, — ухмыльнулся он. — Вредители? Да мы — клей, понял, мы — клей, чтобы не распалось, не разбежалось стадо. Чем дурнее, чтоб ты понял, чем хуже, голоднее, тем ближе друг к другу. Плечом к плечу. Кол-лек-тив… Государство”.

— Я люблю тебя, — сказала она как-то очень-очень серьезно. Он похвалил: — Молодец. Это обогащает. Секс без любви для женщины — это просто мышечные тренировки. Я искренне рад за тебя. — А ты? — спросила Настя. — Я всегда в форме, — отшутился Марк. — Значит, не любишь, — обреченно сказала она.

Несколько шмоток стоят две с половиной тысячи долларов. Но я не Золушка. Я — принц и нищий. А в душе пират. Я не хочу его благодарить. Во мне просыпается советская женщина. Нас так дорого не купишь. Продаемся только по дешевке. На рубль десяток.

восторг по поводу вроде события «мне дали чудный рецепт дивного постного пирожка» все не приходил. По-настоящему Като теперь удивляли только деньги и люди, способные прожить на двести долларов в месяц. Порог ее нищеты начинался, когда на трюмо случайно не стояли пять флаконов духов. Естественно, от Кашарель или Ги Лароша.

Жизнь — это когда строишь воздушные замки и плачешь, если они рушатся. Все остальное — это течка и текучка.

Если бы Като была Юлием Цезарем, она бы внесла поправку в календарь: молодым измерять годы веснами, пожилым — осенями, старым — зимами. Лето Като не любила. То есть раньше — любила, потому что не замечала, а потом увидела и поняла — не то. Жарко, потно и толстые руки из летнего платья.

Трудно зарабатывать деньги и поддерживать душу в чистоте. Душу — ладно. А уровень интеллектуальный? Он падает в серебре и золоте. Падает, потому что на сытый желудок мечтать можно только о мягкой постели. А на три копейки в месяц можно мечтать только о темной-темной, совершенно бесплатной пещере. Общий вывод: никчемны они…

Мне кажется, что лифчик - это как душа. Только ты одна знаешь, что она у тебя есть. Но всем посторонним - не видно.

...-Да? - Я удивился до полного счастья. Ты, кстати, знаешь, что счастье- это возможность удивиться?