Николай Верещагин — об авторе

как писал Николай Кузьмич в очерке “Моя биография” (1998), “застойные и отравленные воды Рыбинского водохранилища”. Зато в Череповце, ставшем одним из крупных центров металлургии, с 1984 г. действует музей семейства Верещагиных - вологодский край хранит добрую память о своих выдающихся земляках.

Отец и дядя вскоре приобщили будущего ученого к природе и охоте, своего первого глухаря он добыл еще в раннем детстве. Охотничий опыт Николая Кузьмича поистине неизмерим, причем это нашло самое непосредственное отражение во многих его очерках и научных публикациях.
Один из самых первых выпускников Московского зоотехнического института (который позднее стал называться пушно-меховым), Верещагин стоял непосредственно у истоков особой отрасли охотоведения, которую стали называть биотехнией. Она получила большое развитие в советский период благодаря работам известных ученых Б.М.Житкова, П.А.Мантейфеля, П.А.Петряева и др.

Широкий размах в то время приобрела акклиматизация пушных зверей, в частности двух новых для нас видов грызунов - североамериканской ондатры, или мускусной крысы и южноамериканской нутрии, называемой также болотным бобром (коипу). Именно Н.К. Верещагину довелось в 1929 г. первым выпускать большую партию ондатр в Западной Сибири на р.Демьянке (правом притоке Иртыша), откуда и началось ее расселение в бассейне Оби. С большим интересом читаются страницы о путешествии автора в труднодоступную тогда таежную глубинку, о его встречах с легендарным натуралистом Л.Г.Каплановым, имя которого носит теперь Лазовский заповедник в Приморском крае, зоологом И.И.Барабаш-Никифоровым и другими известными людьми той эпохи. Все эти воспоминания ценны не только для биологов, но весьма полезны также историкам. Здесь достоверно восстановлен приоритет и значимость некоторых деятелей прошлого (например, инженера и экономиста В.Я.Генерозова), имена которых почти не упоминались в советской литературе, поскольку эти люди были незаконно репрессированы.

Н. К. Верещагин был пионером как клеточного, так и вольного разведения нутрий. Успешно занимался акклиматизацией этого зверя в Азербайджане и Западной Грузии. Кроме того, ученый-охотовед принимал участие в акклиматизации енота-полоскуна, американской норки, расселял диких кроликов, изучал зимовки водоплавающих птиц.

Продолжительные исследования на Кавказе, где Н.К.Верещагин стал научным сотрудником Института зоологии Азербайджанской академии наук, отнюдь не ограничивались работами в пределах этой республики. И тематика, и масштабы его зоологических экспедиций в относительно еще слабо изученном регионе нашей страны постоянно расширялись, он побывал в самых глухих горных уголках Сванетии и Дагестана, обследовал побережье Каспия от Кизляра до Талыша. Постепенно расширялся диапазон научных интересов ученого - от фаунистики и промыслового значения млекопитающих до изучения истории формирования териофауны Кавказа. Именно этой проблеме уделялось основное внимание в написанной на основе его докторской диссертации капитальной монографии “Млекопитающие Кавказа. История формирования фауны” (М.; Л., 1959), изданной уже после перехода Н. К. Верещагина в Зоологический институт АН СССР (ЗИН), где он трудился до 90-х годов прошлого века. На фоне относительно стандартных фаунистических региональных работ того времени эта объемистая книга заметно выделялась оригинальностью и своеобразием подходов к предмету исследований. Ее главный редактор, директор ЗИН, академик Е.Н.Павловский подчеркивал в предисловии, что труд Н.К.Верещагина есть “первая в отечественной зоологии попытка разработки обобщенной и цельной картины развития наземной фауны Кавказа с неогена до наших дней на фоне геологической истории и смен ландшафтов”. Этой монографии предшествовала целая серия чисто фаунистических книг Николая Кузьмича: “Млекопитающие Апшеронского полуострова” (Баку, 1938); “Каталог зверей Азербайджана” (Баку, 1942), “Животный мир Азербайджана” (Баку, 1945) и др. Верещагин остро чувствовал несоответствие между далеко не всегда разумной хозяйственной деятельностью и необходимыми для стабильного существования природы условиями. Поэтому автор приходит к выводу, что только глубоко продуманные действия людей могут обеспечить их благополучие на нашей маленькой планете.

Во второй части своей книги (“Записки палеонтолога”) Н.К.Верещагин рассказывает, как он постепенно “эволюционировал” от зоолога-фауниста и зоогеографа в палеонтолога и археозоолога. Это было связано с переосмыслением деятельности человека, но не современного, а предшествовавших эпох (“по следам предков или всего за 150 веков, или за 400 поколений до наших дней”). Нет необходимости объяснять, сколь сложно изучать фауну прошлого. Автору удалось сделать немало открытий благодаря постоянному и тесному сотрудничеству с коллегами из разных городов страны - палеонтологами, геологами, археологами, имена которых часто упоминаются в книге. Живо и увлекательно описаны совместные работы на великих “кладбищах” диких животных в долинах рек Русской равнины (в частности, Урала и Дона, рек Украины, где были найдены хижины из черепов и костей мамонтов), в ущельях и пещерах Крыма и Кавказа, в знаменитой “стране оврагов” - в Гобустане на Апшеронском п-ове, в Дигории и других экзотических местах. Отдельная глава посвящена пещерам Урала и Дальнего Востока: кизеловская пещера-“ловушка”, Медвежья пещера на Печоре, система пещер в Партизанской долине Приморья (Комсомольская, им. Географического общества и др.). К великому сожалению, многие из этих уникальных памятников прошлого погибли при разработках строительного камня или от нашествия невежественных туристов, но тем ценнее приводимые сведения о результатах исследований 70-х годов.

Особый интерес представляют описания работ автора в Арктике – в бассейнах рек Индигирки (Берелех), на Северном и Южном Ямале, а также в Забайкалье. Нелегко приходилось исследователям не только в пору трудоемких полевых работ, но и во время сборов, перевозки и хранения объемных и своеобразных костных коллекций, доставлявших немало хлопот руководству наших научных учреждений, особенно в период перестройки и экономических трудностей. Как пишет Николай Кузьмич, “в конце концов я был вынужден подать заявление о своей отставке в знак протеста против пагубной манеры хранения палеозоологических материалов и обращения с ними как с мусором, а также фактами хищения бивней на фоне надвигавшегося развала экономики, науки и самого нашего государства в 90-х годах” (с.202). Однако и после выхода на мизерную профессорскую пенсию Н.К.Верещагин не оставил активной научной деятельности. В 2001 г. он принимал личное участие в организации Международного центра арктической культуры и цивилизации, который создан в Таймырском автономном округе (конференция проводилась в Хатанге, где профессор до сих пор остается консультантом Таймырского заповедника и его музея), а в мае 2003 г., несмотря на физические недомогания, нашел в себе силы отправиться на границу Канады и Аляски (Уайтхорс и Доусон на Юконе), где прошла Третья Международная конференция по мамонтам, организованная Канадским научным центром. Н. К. Верещагин выступил с докладом на секции “Мамонтовые экспедиции”. Изучение этого легендарного зверя стало главным делом на завершающем этапе столь длительной и плодотворной деятельности ученого, долгое время возглавлявшего Комитет по мамонтам при Зоологическом институте РАН. Этой теме посвящена третья, заключительная часть рецензируемой монографии, в которой подробно изложена история изучения мамонта и мамонтовой фауны. Отдельные разделы посвящены шерстистому носорогу, древним лошадям, первобытному бизону, туру, овцебыку, а также пещерным хищникам (львам, медведям, гиенам). Подробно изложены условия и причины гибели всех этих животных, обстоятельства накопления их останков в земных пластах. Большое внимание уделено роли древнего человека, описанию способов и орудий его охоты, причинам вымирания мамонтов и их спутников. Название одной из прежних книг Верещагина “Почему вымерли мамонты?” в данной монографии заменено новым: “Давайте оживим мамонта”, хотя автор подходит к этой проблеме с очень большой осторожностью и всяческими оговорками. Однако в завершающей книгу главе “О перспективах восстановления мамонта как вида” цитолог В.М.Михельсон делает заключение о том, что эта ставшая ныне популярной идея имеет определенные перспективы.