Рецензии на книги — Абрам Терц

а что если попробовать жить от противного? когда невозможно? И вот тут-то, на этой голой точке, встать и начать!

Андрей Синявский, скрытый за псевдонимом Абрам Терц - человек, чье имя отчетливо вписано в историю советской литературы, диссидентства, культуры в целом. Поищите в интернете "Процесс Синявского-Даниэля", если не в курсе - это не только познавательно, но также в очередной раз подтверждает, что развитие движется по спирали, а точка нашего "здесь и сейчас", не радикальный откат, но очередной нисходящий виток.

Не ждите от "Голоса из хора" тематического и концептуального единства "Прогулок с Пушкиным" или "В тени Гоголя". Книга составлена из писем, которые Синявский писал жене Марии из мордовских лагерей, где находился в заключении с 1965 по 1971 годы На его деле КГБ была пометка…

Гоголя интересовало присутствие некоего отсутствия в мире: лицо без носа, женитьба без жениха, ревизор без прав и намерений производить ревизию - отчего всё неуклонно проваливается в ничто, в никуда, пусть и содержит одновременно нечто весьма примечательное.

"В тени Гоголя" в заглавии допускает разные, порой диаметрально противоположные, трактовки: можно понимать примерно в том смысле, в каком Белинский вывел всю русскую литературу из гоголевской "Шинели" - как то, что все, написанное после, отмечено его влиянием, в тени его таланта. Почему не "в сиянии"? Ну, потому, что солнце русской литературы Пушкин (луна, если что, Лермонтов). А Гоголь именно теневая. сумеречная фигура, даже яростная яркость "Сорочинской ярмарки" отмечена приближением ночи, даже на солнечном дне начала "Тараса…

Пхенц (1957)

К творчеству А.Синявского (литературный псевдоним — Абрам Терц ) обращаюсь впервые. Фамилия писателя в моем представлении была связана с инакомыслием и эмиграцией. Очень неожиданным стало чтение фантастического рассказа. Его сюжет и настрой разительно отличается от фантастических произведений советстких писателей, из числа тех с которыми знакома(Беляев,Стругацкие). Местом действия рассказа стала московская коммуналка ,конца пятидесятых. Главный герой скромный работник конторы Андрей Казимирович Сушинский. Он ведет незаметную жизнь ,выращивая кактусы на подоконнике, не вступает в конфликты с соседями, не пользуется общей кухней и почти не выходит из своей комнаты. Лишь поздно вечером посещает ванную комнату, плотно закрыв дверь и даже завешивает замочную скважину. Сушинский…

"Не кончается пытка и карлик трясёт головой..." Э. Шклярский и В. Самойлов

Наверное, это маленькое произведение войдёт у меня в рубрику "открытие года". Неужели в то время можно было так думать и так писать? Совсем другой мир, совсем другие мысли и другое восприятие действительности! И это в то непростое время, когда каждый инакомыслящий мог навсегда кануть в лету. Я прочла краткую биографию автора (настоящее имя Андрей Синявский). И что-то мне подсказывает, что эта маленькая повесть, выпавшая нам на обсуждение в нашем клубе, в чём-то биографична. Автор наверное чувствовал себя таким существом, которому приходится быть не собой, прятаться и искать себе подобных... Не знаю, не знаю... Но повесть меня просто поразила. Я пыталась угадать, пыталась додумать, но нет, нет!!! Ничего угадать…

Заглянув однажды в учебник литературы для средней школы, я был поражен обилию штампов, перекочевавших туда из советских времен. Бедный Пушкин, оказывается, был ярым противником крепостничества, и заодно самодержавия, непонятым обществом поэтом (которое почему-то, при этом, раскупало по сумасшедшим ценам его «Евгения Онегина») и прочим борцом. Ужаснувшись, я срочно выписал своей дочери в качестве противоядия «Прогулки с Пушкиным». Андрей Синявский (он же Абрам Терц) сочинял их сидя в «Дубровлаге», заучивая наизусть, а затем пересылая частями в письмах жене. В чем же «секреты» творчества Пушкина по Синявскому. «Легкость - вот первое, что мы выносим из его произведений в виде самого общего и мгновенного чувства. Легкость в отношении к жизни была основой миросозерцания Пушкина, чертой…

Если советский диссидент Абрам Терц берёт литературный псевдоним Андрей Синявский - это понятно и объяснимо, а вот если наоборот... Андрей Синявский писал "Прогулки с Пушкиным" в тюрьме тайно, заныканным карандашиком на листочках в клеточку и тайно же передавал эти листочки жене... Абрам Терц пишет: " на тонких эротических ножках вбежал Пушкин в большую поэзию и произвел переполох". Эту книгу единодушно не приняли союз писателей, диссиденты и эмиграция. Единодушно. Второго такого случая я не знаю. Автор воспринимает Пушкина просто, как любого другого русского поэта, оказывается можно Пушкину сказать: "Эй, мужик, а вот тут ты напортачил", а не только восторгаться и пресмыкаться перед ним. Знаменитый литературовед Анненков как-то сказал: "как человеку я бы швырнул ему в лицо перчатку, а…

Андрей Синявский ака Абрам Терц, написал замечательный небольшой рассказ о инопланетяне, который совершенно случайно попал к нам на Землю, да еще и в советский период. И именно через него мы заново знакомимся и смотрим на наш человеческий мирок, где нельзя быть не таким, как все, и где нельзя не восхищаться тем, что должно восхищать.

Каково это быть "Инопланетянином" в своей стране? Что это такое, не разделять общих взглядов, и при этом еще притворяться, чтобы сойти за "своего"?

А я не ублюдок! Если просто другой, так уж сразу ругаться? Нечего своими уродствами измерять мою красоту. Я красивее вас и нормальнее.

Еще были занимательны его рассуждения о красоте и уродстве человеческого тела, и как то, что у людей считается прекрасным, для него отвратительно, и наоборот. Всё так относительно.

Ну…

Случайно услышав о таком человеке в связи с москвоведением, мне захотелось поподробнее познакомиться с творчеством Андрея Синявского. Я выбрала наугад несколько книг, но "Прогулки с Пушкиным" наиболее заинтересовала меня. О ней хорошо отзывались, а у меня есть давний комплекс: я не люблю Пушкина. Говорить об этом стыдно и кажется, что делать в русской литературе с такими наклонностями нечего. Я признаю, что у Пушкина хорошая проза, а простота стихов дорогого стоит, не признавать его таланта я не могу. Но полюбить его, как любят многие, твердить его стихи в тяжелые периоды жизни, цитировать, понять за что любили его другие писатели, которых безумно люблю я, я не могу. Я понадеялась, что, может быть, Абрам Терц на увлекательной прогулке поведает мне что-то такое, что я все время…

Прогулки с Пушкиным Абрам Терц

Мерзкий пасквиль. А.И.Солженицын ответил удаку статьей «...КОЛЕБЛЕТ ТВОЙ ТРЕНОЖНИК ». Но был, мне кажется, слишком деликатен: «Бессчастный наш Пушкин! Сколько ему доставалось при жизни, но сколько и после жизни. За пятнадцать десятилетий сколько поименованных и безымянных пошляков упражнялись на нём, как на самой заметной мишени». Меж тем, урод С. не придумал ничего нового, а лишь продолжил уже известную, к сожалению, слишком хорошо известную, линию, о которой писал В.В.Розанов: Чтобы «опровергнуть» Пушкина – нужно ума много. Может быть, и никакого не хватит. Как же бы изловчиться, – какой прием, чтобы опрокинуть это благородство? А оно естественно мешает прежде всего всякому неблагородству. Как же сделать? Встретить его тупым рылом. Захрюкать. Царя…

Эта книга – вода на мельницу тех, кто не любит Пушкина, ну а всем остальным – вряд ли придется по вкусу.

Оставим в стороне мнение автора о Пушкине как о человеке малопривлекательной репутации: ловелас, ветреник, повеса, разгильдяй, проныра и т.п. Спорить не буду, тем более что гениальные личности часто неприглядны в быту. Но автор умудрился человеческие качества Пушкина спроецировать на его творчество. Не отрицая (как бы!) его талант, Синявский разбивает в пух и прах все его достоинства. Легкость стиля и слова – от лени и небрежности, нежелания утруждать себя, - Иванушка-дурачок, царствующий лежа на боку. «Капитанская дочка» - просто анекдот, потому как изложить исторические события через повествование о заячьем тулупчике – полный абсурд. И пусть для меня «Капитанская дочка» не…

Ну, этот дружочек никого равнодушным не оставит. Терца можно либо "высылать" из себя - с пенной истерикой, с гневным скандалом, с филистерским негодованием, - либо молиться на него, по-детски падая на коленки, и благоговейно целуя ручки, и восклицая: "Да, да! И я! И я тоже так думаю! Ах, как Вы хорошо, как Вы чудно это сказали!"

Книга о Гоголе полностью гоголевидна. Страницы усыпаны узором ярких, запоминающихся, неожиданных идей, риторических вопросов и восклицаний (заклинаний?..). Это не литературоведение и не публицистика. Это что-то - сверх. Туманы, туманы, сквозь которые светят такие яркие огни (то ли эльмовы, то ли Господни)... Автор постоянно крутится, оборачивается, открещивается от самого себя - противоречит себе уже через несколько страниц (и ты понимаешь, в общем-то, что хочешь…

Здоровый и неакадемический подход к личности Пушкина. Какой только ерунды последнее время про Пушкина не написали горе-авторы! Вот можно же и так писать, как писал Терц - нескучно, не предвзято, без пиетета, и в то же время - нет ощущения, что жёлтую прессу читаешь. При всех вольностях книги - это полнейшая реабилитация Пушкина как Первого поэта нашего народа. Первого и Важнейшего. Того, кто сам себя сделал, воспитал, вымуштровал, кристаллизовал свой талант, и тем самым вписал своё имя в историю искусства только с прописных. И хочется сесть и на новогодних праздниках прочитать задвинутый в дальний ряд трёхтомник Пушкина, эту лёгкую, бегучую поэзию, которая всё-таки не терпит суеты будней.

«В тени Гоголя» дозволяє всім, у кого є голова, зрозуміти, що таке справжня літературознавча робота. Це не набір суб'єктивних вражень, це дослідження - глибоке і вдумливе. Після такого хочеться побігти на Петрівку і купити Гоголя, щоб прочитати все новими очима.

бкврм

Тут все хвалят рассказ «Пхенц», и хвалят справедливо. Но я бы выделил гениальную пост-гоголевскую повесть «Любимов» и абсолютный бриллиант - «Суд идет». Такой лаконичной и потрясающе точной сатиры на совок еще поискать, хочется перечитывать и перечитывать. И самое страшное, конечно, что весь этот карнавальный ужас и нечеловеческий делирий рассказов Синявского - наша повседневная реальность в 2024 году..

Как приятно скинуть одежды, снять парик, оторвать ушные раковины из настоящей гуттаперчи и отстегнуть ремни, стягивающие спину и грудь. Мое тело раскрылось, точно пальма, принесенная в свернутом виде из магазина. Все члены, затекшие за день, ожили и заиграли.

...я заморгал всеми глазами, какие были в сохранности, разгоняя усталость и мрак, и мне удалось увидеть себя со всех сторон - сразу в нескольких ракурсах. Какое это увлекательное зрелище, к сожалению, теперь доступное мне лишь в редкие ночные часы. Стоит воздеть руку, и видишь себя с потолка, так сказать, возвышаясь и свешиваясь над собою. И в то же самое время - остальными глазами - не упускать из виду низ, тыл и перед - все свое ветвистое и раскидистое тело.

Может быть, не живи я на чужбине тридцать два года, мне бы и в голову не…

Какие же мы все-таки разные и насколько может различаться образ мышления у разных людей! Например, я буквально давилась этой книгой, для меня это сочинение о Пушкине - самодовольное, насквозь субъективное и надуманное. Образный ряд автора, его манера речи для меня надуманны, непонятны и корявы. К тому же, все эти постоянное "Пушкин хотел", "Пушкин считал", "Пушкин думал" вызывали у меня недоумение: господин автор, вы с ним что, лично были знакомы? И это при том, что Пушкин для меня - вовсе не святая святых. По крайней мере, с тех пор, как лет в 14 я прочла его Гавриилиаду. И в чем-то я с Синявским даже согласна - хотя бы с его отрицанием образа Пушкина, который создается в школе. Но все остальное - крайне субъективный и ничем не подтвержденный взгляд, поток сознания автора. Но я почитала…

Синявський – ілюстрація того, як ломав чортов СРСР людські долі. Життєрадісна і вигадлива людина, яку ми бачимо крізь текст у перших творах Синявського-Терца, після ув'язнення, здається, уже не може писати ні про що, крім зони. І це сумно, скільки б таланту не проглядало крізь цю нову авторську реальність.

У збірці зібрані нехудожні твори Синявського, в яких він ділиться думками про сутність соцреалізму і літературного процесу в радянських умовах, про анекдоти і блатні пісні, вступає в полеміку з Солженіциним, що якраз розпочав на Заході по-справжньому радянського масштабу і змісту боротьбу з «неправильними» дисидентами, і розповідає про внутрішню несвободу російської еміграції. Два з розміщених твора – про Пушкіна, одну з найулюбленіших тем Синявського, яка до того ж дозволяє йому…

Моё первое знакомство с автором и, к счастью, удачное. Это история о том, как в новогоднюю ночь у главного героя появились необычные способности, волшебный дар, к каким последствиям это привело и чем закончилось. Прекрасный стиль и слог автора просто бальзам для души, ненавязчивый юмор, а порою чистый сюр, но не тот сюр, о котором думаешь - как такое возможно и что курил автор, а чудесная фантасмогория, в которую с удовольствием погружаешься. Очень понравилось

Рыться в прахе великих могил, перетряхивать бедные кости, свой исследовательский пыл раздувая мехами злости, всё в слюне ядовитой своей измарать, и сиять в благодушии, и при этом назвать опус сей так лирично - ,, Прогулки с Пушкиным.,,

Источник

Киитический материал по творчеству А. С. Пушкина. Позновательно и интересно, но не привычно. Великий поэт России подан совершенно под другом углом зрения: не был так уж умен и в его произведениях нет систематики. "Мы все учились по-немногу чему-нибудь и как-нибудь..." . Пушкин - обычный человек со своими комплексами, проблемами и жизненным неустройством. В творчестве любового писателя можно найти как хорошее, так и плохое. Для меня произведения Александра Сергеевича навсегда останутся, есть и будут эталоном русской классики.