От порнографии его клонило в сон: жизнь и книги Генри Миллера

Джордж Оруэлл называл его «единственным крупным прозаиком», Эдуард Лимонов подражал ему. А еще многие думали, что он написал «Лолиту».

Генри Миллер презирал профессиональных писателей и считал, что пишет лучше, чем Джеймс Джойс и Блаженный Августин. Он прославился как автор непристойных романов, но недолюбливал порнографию. Рассказываем о бурной жизни и книгах одного из самых скандальных писателей ХХ века.

Жизнь как единственное хобби

Генри Миллер родился в 1891 году в Нью-Йорке в семье немецких эмигрантов. В детстве был любопытным, много читал и увлекался музыкой. Успешно окончил школу и поступил в городской колледж, но вскоре оттуда ушел. Сменил десятки работ — от посудомойщика и расклейщика афиш до разносчика молока и секретаря у пастора-евангелиста — и ни к одной из них не относился серьезно. Однажды Миллер устроился разносчиком телеграмм и вскоре был оштрафован за то, что вместо работы читал «Улисса» на лавочке.

Генри Миллер в Париже в 1931 году. Фото: Brassai / infobae.com

Еще с юношества Миллер увлекся идеями американских писателей-трансценденталистов Ральфа Уолдо Эмерсона и Генри Торо. Научился у них отвращению к размеренной жизни. Долгое время жил впроголодь и не владел почти ничем. «У меня ни работы, ни сбережений, ни надежд. Я — счастливейший человек в мире», — писал он о своей юности в романе «Тропик Рака». Интересы Миллер менял так же часто, как и работу. Под влиянием анархистки Эммы Гольдман он заинтересовался философией: Фридрихом Ницше, Максом Штирнером и Петром Кропоткиным. Потом с головой нырнул в антропософию, астрологию и психоанализ. Увлекся книгами оккультной писательницы Елены Блаватской, Освальда Шпенглера и Отто Вейнингера.

В 25 лет Миллер, без единой строчки за душой, понял, что его призвание — литература. При этом он невысоко ценил профессиональных писателей, для которых литература была самоцелью, а не способом открыться новому опыту. Такое же презрение у него вызывало бездумное почитание классики: «Туалетная бумага в общественной уборной стоит большего, чем тысяча Вергилиев». Литература для Миллера была в первую очередь способом понять себя и вырасти над собой. Как писал близкий друг Миллера Альфред Перле: «Его единственным хобби была жизнь».

Женщина со страниц «Цветов зла»

Миллер увлеченно открывался новому опыту, особенно с женщинами. Они были второй главной страстью Миллера после себя самого. В 16 лет — первая гонорея после посещения проститутки. В 18 — первый роман, с женщиной старше него на 15 лет. В 26 он в первый раз женился и уже через год изменил жене с тещей. Оправдание у Миллера было одно: мать жены сама сделала первый шаг. Брак закончился разводом, как и следующие четыре брака в его жизни. Непостоянство, вздорность, капризы и стойкое увлечение собой делали Миллера спринтером в отношениях.

В 1924 году, на закате первого брака, Миллер встретил Джун Мэнсфилд. Она стала его второй женой, героиней пяти книг и самым большим проклятием. Джун работала танцовщицей в клубе, куда часто заходил писатель. Миллер был не просто влюблен, а одержим ей: ни в чем ей не отказывал, тратил на нее последние деньги и верил каждому ее слову. Некоторое время он даже был для нее «литературным негром»: писал небольшие очерки на карточках, которые подписывал ее именем. а Джун продавала их своих клиентам и ухажерам. Брассаи, известный фотограф и друг Миллера, говорил о ней:

«Бодлер, так ценивший искусственную красоту женских лиц, упал бы без чувств при виде этого создания, сошедшего прямо со страниц „Цветов зла“».

Миллер изводил себя ревностью к клиентам Джун, но именно ее заработки кормили супругов. Он закрывал глаза на измены, стерпел, даже когда жена привела в дом любовницу и они стали жить втроем. Джун умело и жестоко манипулировала мужем, за пылкими признаниями в любви следовали дни равнодушия. Однажды она вместе с любовницей уехала в Париж, бросив Миллера одного. Вне себя от отчаяния, он сперва впал в истерику, а потом нашел способ справиться с горечью и обидой. Он решил написать книгу об этом любовном треугольнике под названием «Прекрасные лесбиянки».

«Взбесившийся фаллос»

Черновик «Прекрасных лесбиянок» Миллер написал в конце 1929 года, а после переехал в Париж. Джун отправила мужа во Францию, чтобы он не мешал ее новым любовным приключениям. В Париже Миллер сидел без работы, ночевал на скамейках, ел в ресторанах и убегал, не расплатившись. Однако в Париже он смог доработать рукопись и изменил название с пошлого «Прекрасные лесбиянки» на возмутительное «Взбесившийся фаллос» (в другом переводе «Бешеный хер»). С этого черновика начался настоящий писательский путь Миллера: он осознал, что лучше всего у него получается работать со своей биографией и личными травмами.

В Париже у Миллера появилась новая муза — Анаис Нин, начинающая писательница и психоаналитик. Но травма отношений с Джун никак не отпускала его. Сам Миллер признавался: «Я не собирался писать ничего, кроме этой грандиозной книги. Предполагалось, что она будет Книгой Моей Жизни — моей жизни с Ней».

Анаис Нин. Фото: theanaisninfoundation.org

В полной мере воплотить свой замысел он смог только в 1950-х, уже в Америке. «Взбесившийся фаллос» разросся до трех романов «Сексус», «Плексус» и «Нексус» — трилогии «Роза распятия». Но пока Миллер отставил в сторону готовый черновик и принялся за новую книгу, которую посвятил Анаис. Печатал на обратной стороне листов со «Взбесившимся фаллосом», экономя бумагу. Эту книгу он назвал «Тропик Рака».

Роман, который вдохновил Керуака, Берроуза и Лимонова

«Тропик Рака» стал первым изданным романом Миллера. Поздний дебют, в 43 года, но оглушительно громкий. Алхимическая смесь из автобиографии, философского трактата и тайного дневника, который в порыве эксгибиционизма выставили напоказ. В «Тропике Рака» не было стройного сюжета, роман состоял из фрагментов жизни самого Миллера и его друзей в Париже начала 1930-х. От личных заметок Миллер постоянно отвлекался на философию, анекдоты и физиологические зарисовки. Этот сложный коллаж связывал вместе оригинальный стиль Миллера, похожий на полусонное бормотание. Не стесненные моралью бодрствующего ума, на страницах книги всплывали эротические и сюрреалистические образы.

«В секунде оргазма сосредоточен весь мир. Наша земля — это не сухое, здоровое и удобное плоскогорье, а огромная самка с бархатным телом, которая дышит, дрожит и страдает под бушующим океаном. Голая и похотливая, она кружится среди облаков в фиолетовом мерцании звезд. И вся она — от своих огромных грудей до мощных ляжек — горит вечным огнем».

Амбиции Миллера были огромными, его роман был атакой на всю европейскую культуру. Он считал, что «Тропик Рака» исчерпал литературу и после него писать уже нечего. Но после издания книги были написаны рецензии, и они оказались восторженными. Эзра Паунд, один из крупнейших американских поэтов XX века, заявил, что Миллер «переулиссил» («out-Ulyssed») Джеймса Джойса. Томас Стернз Элиот, автор поэмы «Бесплодная земля», назвал «Тропик Рака» «просто замечательной книгой». Джордж Оруэлл написал, что Миллер «единственный сколько-нибудь крупный, наделенный воображением прозаик из всех, кого дали в последние годы миру народы, говорящие по-английски».

Стиль Миллера и его новаторские методы стали образцом для нового поколения писателей. Особенно его влияние было заметно в романах битников Джека Керуака и Уильяма Берроуза. Историк философии Дмитрий Хаустов в своей книге «Берроуз, который взорвался» замечает, что «сексуальные эскапады битников, в том числе эскапады чисто литературные, немыслимы вне влияния Миллера». Кроме того, «Тропик Рака» был переизобретением плутовского романа. Миллер сместил акцент с сюжета на самого героя-авантюриста и его переживания. Этот формат позаимствовал Эдуард Лимонов для своего первого романа «Это я — Эдичка» и других своих книг. Даже начало «Эдички» («Я живу в отеле Винслоу») было отсылкой к первой строке «Тропика Рака» («Я живу на вилле Боргезе»).

Генри Миллер, автор «Лолиты»

«Тропик Рака» и последовавшие за ним книги «Черная весна» и «Тропик Козерога» сложились в трилогию. Ее можно рассматривать как сюрреалистический вариант «Божественной комедии» Данте: движение от ада «Тропика Рака» к раю «Тропика Козерога». Писатель не жалел для себя похвал: «Получилось в тысячу раз лучше, чем пишет Джойс или святой Августин». Однако свои книги Миллер писал далеко не высоким слогом классиков. Так, в «Тропике Козерога» исток творения, безличный живородящий хаос, был назван им «сверх******» (Оригинал читайте в книге. — Прим. ред). Обвинения в непристойности не заставили себя ждать.

«Тропик Рака» появился в парижском издательстве «Обелиск пресс», в котором выходили как эротические романы, так и будущая классика: «Улисс» Джеймса Джойса и «Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса. С ними «Тропики» разделили не только издательство, но и цензурные запреты. Книги Миллера мгновенно запретили издавать в США и Англии. Во Франции «Тропик Рака» продавался тайно по очень высокой цене в 50 франков и не выставлялся в витринах магазинов. Звание порнографа преследовало Миллера долгое время. Однажды ему даже приписали авторство «Лолиты» вместо Владимира Набокова. Считалось, что если книга аморальна, значит, ее написал Генри Миллер. Лишь в середине 1960-х годов, спустя почти два десятка лет после написания, суд США постановил, что «Тропик Рака» и другие романы Миллера нельзя считать непристойными, и разрешил издавать.

Генри Миллер в 1965 году. Фото: Peter Gowland

Сам Миллер утверждал, что от порнографии его клонило в сон. Он считал, что нет смысла стыдливо скрывать то, что люди делают в постели. И не нужно приукрашивать или идеализировать секс. Это просто одна из частей жизни. Яркие сексуальные и телесные образы были для Миллера способом воспроизвести в романе идеи философии Ницше, Вейнингера и других мыслителей. По мнению филолога Андрея Аствацатурова, это делает «Тропик Рака» «не столько романом, сколько развернутой метафорой здорового, сексуально вожделеющего тела, жаждущего удовольствия и приносящего удовольствие».

Краудфандинг на культурный бунт

Похвалы современников и скандальная слава долгое время не приносили Миллеру больших денег, он постоянно жил за чужой счет. Так было в Париже в 1930-е и продолжилось в 1940-е, когда из-за войны Миллер вернулся в Америку. Бунтарь, бросивший вызов западной культуре в своих книгах, не мог обойтись без денежной и эмоциональной поддержки друзей и любовниц. К счастью, очарование Миллера было таким, что помочь ему пытались многие. После разрыва с Джун Мэнсфилд главным спонсором Миллера стала Анаис Нин. Жена богатого банкира, Нин обеспечивала Миллера долгие годы, пока они были в отношениях, и даже после расставания продолжала присылать деньги.

Генри Миллер в 1944 году. Фото: pinterest.com

«Я немедленно отправился в кафе и написал дюжину писем: „Не разрешите ли вы мне обедать у вас раз в неделю? Пожалуйста, сообщите, какой день вам удобнее“. Результат превзошел все ожидания. Меня не просто кормили — мне закатывали пиры».

В дни голодной жизни в Париже Миллер открыл краудфандинг имени себя: составил график питания за чужой счет и написал открытое письмо друзьям, которых просил раз в неделю давать в долг определенную сумму. Благотворителям, которые поделились ужином или монетой, он платил трудом: помогал вымыть посуду, убрать квартиру или гулял с детьми. А если хозяин дома был в отъезде, то мог и переспать с его женой. К практике открытых писем он вернулся в Америке. В этот раз Миллер обещал высылать благотворителям акварели, которые сам рисовал.

В поисках денег он однажды пытался продать Миллер-кат «Тропика Козерога» — полный вариант без сокращений и с указателем настоящих имен всех героев. Никто не купил. Иногда Миллер переступал границы приличий в попытках выпросить денег в долг. Например, пересылал таким успешным писателям, как Сомерсет Моэм и Томас Элиот, письмо своего отца, в котором Миллер-старший жалуется сыну на болезнь и убытки. К этому письму Миллер приложил и свой ответ: у него дела не лучше, денег нет, задумывается о самоубийстве. Эта попытка разжалобить коллег не удалась, денег Миллер не получил.

Подлинная автобиография

К Генри Миллеру вполне применима формула «его главным произведением был он сам». Книги писателя посвящены изучению собственной жизни, все события в них происходили с самим Миллером и его друзьями. Писатель твердил, что это подлинная автобиография, но знакомые писателя иногда указывали на искажение реальных фактов.

Анаис Нин поначалу видела в Миллере образец открытости и искренности. Однако не раз ловила его на лжи, поскольку участвовала в событиях, которые он описывал. По мнению Нин, образ Джун Мэнсфилд в книгах писателя никак не походил на нее в реальной жизни. В одном из рассказов Миллер описал ссору и даже предательство жены, которых на самом деле не было. Нин точно знала, что в тот вечер супруги мирно выпивали друг с другом.

Иногда Миллер признавался в выдумке. Близкому другу заявил, что все диалоги в своих книгах он придумал, а не воспроизвел. Миллер объяснял, что в его системе искусства границы действительности расширяются и включают в себя воспоминания, фантазии и сны. Реальность, по Миллеру, не вмещается в голые факты. Ей нужно что-то большее — например, миф или легенда. Такой миф и выстраивал вокруг своей персоны Генри Миллер. В своих книгах он предстал анархистом, не стесненным моралью и стыдом, одновременно циничным и трогательным, мистиком, который продолжал философствовать даже на пороге борделя.

Генри Миллер. Фото: Peter Gowland

Этот образ отлично продавал книги, и он же стал виновен в том, что к концу ХХ века слава Миллера померкла. В конце 1960-х, на самом пике популярности, Миллера начали критиковать представительницы феминизма второй волны. Бывшего пророка сексуальной революции упрекали в сексизме и женоненавистничестве. Эти обвинения были как справедливыми, так и спорными. Таким же неоднозначным было и отношение самого Миллера к женщинам. Удивительно, как, едва успев превратиться в живого классика, автор «Тропика Рака» вновь стал неприличным.

Сергей Зобов