Пип и я: путешествие в мир «Больших надежд»

Автор: Уильям Аткинс (William Atkins)

Диккенс приступил к написанию своего романа на болотах полуострова Ху, примерно в 25 милях (40 км) от Лондона. Спустя более чем 150 лет путешественник прошёл тропой незабываемых персонажей романа «Большие надежды» .

Церковь святой Марии в Нижнем Хайеме в Англии считается местом действия в первой сцене романа, где юный Пип посещает могилы родителей и братьев: «пять узеньких каменных надгробий, каждое фута в полтора длиной» (здесь и далее русский перевод — Марии Лорие).

Тёплое утро, безоблачное небо, болота полуострова Ху, что в 25 милях вниз по реке от Лондона, полны маргариток и красного клевера. На подворье церкви святой Марии в деревне Нижний Хайем стоит запах скошенной травы. Другими словами, пейзаж определённо не диккенсовский. Но именно здесь, у устья Темзы, начинается действие романа Чарльза Диккенса 1861 года «Большие надежды»: «Мы жили в болотистом крае близ большой реки, в двадцати милях от ее впадения в море».

Никакой другой роман я не люблю так сильно, и в течение 15 лет жизни в Лондоне я хорошо изучил полуостров. Бывали времена, семь или восемь лет назад, когда я сбегал в это тихое местечко выходные за выходными, словно в поисках чего-то утраченного.

В этот свой визит, приехав в Нижний Хайем на раннем утреннем поезде, что заняло не более 80 минут, я планирую провести день, прогуливаясь от церкви святой Марии через болота и до одинокой маленькой
бухточки под названием Иджипт Бэй (Египетский залив), а затем проделать обратный путь мимо другой церкви, святого Иакова, в деревушку Кулинг.

Обе церкви считаются возможными прототипами места действия в первой сцене романа, где юный Пип, посещая могилы родителей и братьев: «пять узеньких каменных надгробий, каждое фута в полтора длиной», сталкивается с заключённым Мэгвитчем, сбежавшим с тюремного корабля поблизости. («А ну, замолчи! — раздался грозный окрик, и среди могил, возле паперти, внезапно вырос человек. — Не ори, чертенок, не то я тебе горло перережу!»)

У меня с собой мой любимый географический справочник, обнаруженный мной в книжном магазине близ Рочестера в предыдущей поездке — «Страна "Великих надежд"» полковника У. Лоренса Гэдда, опубликованный в 1929 году и давно уже больше не переиздаваемый. Полковник Гэдд вечно «стремится вперёд», в своём довольно прямодушном стиле, но есть какая-то приятная скромность в его путевых указаниях («Я не претендую на непогрешимость»), по мере того, как мы следуем за ним с полуострова Ху через Рочестер в Лондон, куда посылают повзрослевшего Пипа, получившего состояние от анонимного благодетеля. Но, как и в романе, свой путь полковник начинает с болот.

Чарльз Диккенс

Укрытие и источник вдохновения

Полуостров Ху отделяет устье Темзы от более мелкой речушки Медуэй, что в десяти милях (16км.) к востоку. Что бы получить представление о его форме, присядьте на скамейку в церковном дворике и попытайтесь положить правую ногу на левое колено: Темза повторяет изгиб пятки и ступни, а Медуэй – свод стопы вашей ноги. Обе реки впадают в Северное море там, где кончаются пальцы ног. Болота занимают большую часть северо-запада полуострова, то есть вашей пятки.

Нога – подходящая метафора для места, предлагающего такие стимулирующие прогулки, но данная местность не без своих сложностей. Если взглянуть на карту государственной топографической службы Великобритании, вы увидите, как там сыро: местность не только ограничена двумя упомянутыми реками и их илистыми поймами, она еще испещрена сотнями канав, потоков, плотин, притоков и ручейков, большинство из которых можно пересечь только используя нечастые пешеходные мосты.

Если именно здесь места, где вырос и сформировался Пип, то полуостров можно также рассматривать как центральное место в мире самого Диккенса – сельский антипод Лондона: одновременно убежище писателя и источник его вдохновения. Ребёнком Диккенс жил в морском порту Чэтема, в четырёх милях (6,4 км) к юго-востоку на Медуэй, а во взрослой жизни, будучи всемирно известным писателем, купил рядом с Нижним Хайемом дом, Гэдс Хилл Плейс, где были написаны «Большие надежды» и где он совершал регулярные прогулки по болотам. (Сегодня здание является частью частной школы, хотя и имеются планы открыть доступ широкой публике.)

Местной церковью, двумя милями (3,2 км) севернее его дома, была церковь святой Марии, где в 1860 году венчалась дочь Диккенса Кейти. В «Стране "Великих надежд"» полковник Гэдд утверждает, что эта церковь – та самая, из романа, потому что её описание совпадает с тем, как описывает её Пип.

«У всех других церквей полуострова квадратные каменные башни, а у церкви святой Марии – причудливый шпиль из древесины, покрытый черепицей», — пишет он. Пип увидел этот шпиль у себя под ногами, когда каторжник запрокинул его назад на надгробие.

Для Пипа, церковь – это место, где жизнь уступает смерти, но также и место, где многолюдный мир уступает болотам: «плоская темная даль за оградой, вся изрезанная дамбами, плотинами и шлюзами, среди которых кое-где пасется скот».

С «Большими надеждами» в руке, я выступаю в поход.

Устье Темзы на полуострове Ху, где Диккенс совершал регулярные прогулки по болотам

Деньки на берегу Темзы

Болото рождается из рек: поскольку ил вымывается из земли в море, приливы, в свою очередь, выносят его обратно на сушу. Во-первых, есть илистые поймы, ежедневно заливаемые волнами. По мере того, как в них скапливается ил, уровень илистых пойм повышается, пока они не пробудут вдали от моря достаточно долго, чтобы их колонизировали любящие соль растения. Тогда поймы становятся солончаком, самой богатой средой обитания устья Темзы. Когда солончак осушен и отгорожен от волн, он становится лугом.

В поле в полумиле от церкви святой Марии я жду на железнодорожной ветке, пока проедет товарный состав. Машинист кричит мне, что направляется в Лондон и везет песок из устья реки, используемый в агрегационных работах в Клиффе.

После того, как поезд прошёл, я иду по тропе рядом с железной дорогой мимо заводов с их разгоряченными конвейерными лентами и возвышающимися песчаными дюнами. В «Больших надеждах» взрослый Пип вспоминает с нежностью летние дни, которые он провел со своим любимым Дядей Джо, кузнецом, практически заменившем ему отца, бездельничая около Темзы, там, где «вон та старая батарея». Это то же место, куда Мэгвитч велит мальчику принести ему напильник и «жратву» (еду), на следующий день после их первой встречи.

Близко к бывшему месту расположения батареи, отгороженному, затопленному и окруженному ежевикой, вы увидите монолитный, покинутый Клифф-Форт, сидящий на пятке полуострова как бородавка. Построенный в 1870, спустя меньше, чем 10 лет после публикации «Больших надежд», чтобы противостоять угрозе французского вторжения, этот форт — одно из самых старинных из оставшихся защитных укреплений Темзы.

Узкий путь пешеходной дорожки бежит вдоль набережной между ней и открытыми илистыми поймами реки, которые замусорены отбросами, вымытыми из города — пластиковыми бутылками, деревянными поддонами, пластмассовыми фендерами судна, сдутыми футбольными мячами, обувью. Черные ребра корпусов судов, давно уничтоженных, выступают из грязи. Чайки шумно дерутся.

Это вовсе не милое и дружественное местечко, поэтому чувствуешь облегчение, когда пешеходная дорожка выходит на болота. По мере того, как скрежет и стук комбинатов остаются позади, охлаждающийся ветер поднимается с моря. Даже в солнечном свете, с гигантскими контейнеровозами, пересекающими Темзу, это — узнаваемо страна болот Пипа: плоская, безлесная, сверкающая полосками воды — лежащее на полпути место, которое является одновременно и морским и земным.

Набережная следует за многоводной линией Темзы и ведет меня по всему пути в Иджипт-Бэй с рекой с левой стороны от меня и болотами с правой стороны от меня. «Если вам нравятся одиночество, свежий воздух и открытые места, — пишет полковник Гэдд, — поездка того стоит».

Набережная была построена в 1880-х, чтобы Темза не затопила болота во время штормов и приливов. Это изменило жизнь на полуострове. Уже в 1874 Инспектор Ее Величества для Школ описал область как «низменную, малярийную, и вредную для здоровья, где никто не будет жить, если смогут этого избежать».

«Если вам нравятся одиночество, свежий воздух и открытые места, — пишет полковник Гэдд, — поездка того стоит».

«Болотная лихорадка» — малярия — была одной из главных опасностей проживания здесь; болота, говорит Пип Мэгвичу, «ужасно малярийные». Когда была построена набережная, проблема стоячей воды, в которой размножались переносящие малярию москиты, была решена, и болезнь в основном ликвидирована.

По мере того, как Темза расширяется к морю, высокие автоматизированные подъемные краны контейнерного терминала Лондон — Гейтс (Ворот Лондона) доминируют над далеким берегом реки на милю на север, но на юг болота в их наиболее подвергнутом внешним воздействиям и экспансии состоянии. Смотря через них на Нортвард-Хилл, на расстоянии в две мили, я чувствую, что мои «городские глаза» расширяются, приспосабливаясь к открытому пространству.

Защитник окружающей среды Уоллес Стегнер написал в 1960, что нам нужен «дикий край, доступный нам, даже если мы никогда не делаем ничего больше, чем ездим к его краю и заглядываем туда». Может быть, трудно думать об этом пейзаже, в большой степени сформированном человечеством, как о диком, но знать, что он здесь, только в часе или двух пути от Лондона, все еще малопроходимый и малонаселенный спустя 180 лет после Диккенса — это источник утешения.

Деревушка «столь же нездоровая, как и неприглядная»

«Расстояние от ручья Клифф до Иджипт-Бэй составляет приблизительно три мили (4,8 км)», — объявляет полковник Гэдд. Путь занимает у него час, «поскольку по большей части приходится идти по скользкой грязи». Путь по набережной обходится без грязи, но пройти приходится скорее шесть миль (9,6 км), и на часах уже больше 16:00 к тому времени, когда я достигаю Иджипт-Бэй. Я прибываю загорелый и обветренный, мои губы солёные от напряжения.

Происхождение названия залива неясно, хотя было высказано предположение, что название связано с тем, что поблизости откопали финикийскую монету. Известно, что это песчаная бухта была древним местом высадки, излюбленным контрабандистами в 19-м веке. За илистой поймой, говорит полковник Гэдд, стоял тюремный корабль, с которого сбежал Мэгвитч прежде, чем схватить Пипа — по крайней мере, «в топографическом смысле», так как судно, когда-то стоявшее здесь, было не тюремным кораблём, признает полковник, а сторожевым кораблём Береговой охраны.

Я опираюсь на волнорез, и когда я встаю во весь рост, стая лебедей, насчитывающая пять особей, взлетает с соседней дамбы, пролетая над болотами, пока они становятся не больше, чем мерцающие черточки на темных лесах Нортвард-Хилл. Отворачиваясь от реки, я следую за ними на юг через болото, определяя местонахождение деревянных пешеходных мостов, которые пересекают водоотводные канавы, и, наконец, направляюсь на запад, пока квадратный каменный шпиль церкви святого Иакова не появляется у меня в поле зрения.

По словам историка Эдварда Хэстеда, пишущего в 1770-х, Кулинг был «нечасто посещаемым местом, дороги которого глубоки и болотисты, и столь же вредны для здоровья, как и неприглядны». Этим последним летним днем деревня создаёт впечатление спокойного процветания; она так тиха и безлюдна, что кажется, будто находишься на съемочной площадки. Вокруг не видно ни души.

«Рядом с южной папертью», пишет Гэдд о церкви, «находятся могильные камни маленьких братьев Пипа». Настоящих могильных камней всего тринадцать, они имеют форму торпед высотой в метр. Эти надгробия принадлежат двум ветвям семьи Компорт, павшим жертвами малярии в конце 18-го века. В романе Диккенса надгробий всего пять, но, как выразился его друг и биограф Джон Форстер: «при воссоздании природы на письме всегда необходимо быть осторожным, чтобы не переступить границ скромности, копируя слишком близко к реальности; поэтому автор уменьшает число, ужаснувшее маленького Пипа, в два раза по сравнению с действительностью». В число тринадцать не поверил бы ни один читатель.

Полковник Гэдд настаивает, что камни были, образно говоря, «импортированы» Диккенсом в церковь святого Луки в Нижнем Хайеме, где началась моя прогулка. Но для меня наибольшее значение имеет церковь святого Иакова из-за присутствия этих могильных камней, которые навсегда останутся на том самом месте, где Пип встретил Мэгвича тем «незабываемым сырым днем, близящимся к вечеру».

Даже сегодня, под косыми лучами солнца, я подавляю мелкую дрожь. Определённые места могут дать толчок фантазии, но фантазия в свою очередь может бросить тень на ваши впечатления от этих мест.

Я помню, как впервые прочитал этот роман, задолго до того, как впервые побывал здесь. Пип был знатоком этих «пронизанных смертным хладом низин», но принёсший в его судьбу такие перемены ужасающий незнакомец— частично волхв, частично колдун — казалось, был самим воплощением болот, скованный Голем, сформированный из соленой грязи и тумана. («Не ори, чертёнок, не то я тебе горло перережу!»)

Записав свое имя в книгу посетителей церкви, я возвращаю «Страну Больших надежд» в мой рюкзак и начинаю четырехмильную прогулку назад, в Нижний Хайем, на мой поезд в Лондон.

Уильям Аткинс – автор путеводителя «Бесконечный мир: Путешествия в покинутые земли» (Издательство «Doubleday»)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ