14 августа 2023 г., 13:44
43K
Как жанр ужасов помогает справляться с душевными переживаниями
Когда-то давно я подрабатывала няней в одной семье. Они жили на холме, с которого открывался вид на самый неблагополучный район Лос-Анджелеса. Их гордостью и отрадой был крошечный пудель по кличке, как ни странно, Йети. Мои подопечные дети страшно боялись, что песика проглотит пума — они насмотрелись репортажей о бродячем в окрестностях хищнике П-22 (покойся с миром). В конце концов родители купили для Йети настоящую броню с шипами, которую он должен был носить, если его выпускали из дома после заката. Пудель становился похож на героя кукольного Маппет-шоу, привезенного на съемочную площадку фильма о Безумном Максе. Я еще не видела более храброго маленького дурачка, чем он. Йети будто знал, что костюм защитит его от самой смертельной опасности, а поэтому можно делать все, что заблагорассудится. Однажды ночью он прогнал енота, в три раза больше себя по размеру, бешенно тявкая на рычащего зверя, пока тот, совершенно растерявшись, не отступил. Я часто вспоминаю Йети, а точнее его колючий панцирь.
Нельзя сказать, что мне грозит нападение пумы. Я как писатель подвергаюсь атакам иного рода. В работе я черпаю материал из собственного эмоционального колодца. Мое сердце связано с сердцами моих персонажей, даже если их история не повторяет события моей жизни. Я ощущаю то, что ощущают они. Сталкиваюсь с теми же суровыми истинами, что и они. Иногда эти истины слишком тяжелы для меня даже в художественном произведении. Принявшись за свою последнюю книгу, я поняла, что мне очень бы пригодился бронекостюм с шипами.
Мне нужны вампиры.
Жанр ужасов примечателен тем, что он создает прекрасный буфер между нами и наиболее страшными проявлениями действительности. Работая в этом жанре, мы можем успокаивать себя, что все написанное, особо вызвавшее у нас сильный эмоциональный отклик, — нереально (вампиры же порождены фантазией).
В моей новой книге Night’s Edge («Край ночи») главная героиня, Миа, должна была обитать в мире, полном устоявшихся мифологических образов, к тому же я знала все, что только возможно, о вампирах, поэтому и не боялась взяться за различные трудные вопросы, относящиеся к теме детской травмы. Однако я даже не представляла, насколько сложно будет затронуть мои личные, очень болезненные чувства, касающихся проблем семьи, долга и стрессового опыта. Справиться с этой задачей мне позволило создание истории именно в жанре хоррор, в которой я исследую непростые отношения Мии с матерью, питающейся человеческой кровью.
Я словно надела на себя шипованный вампирский доспех — он позволил мне «войти в книгу», потому что защищал от воздействия переживаний прошлого, тем самым дав возможность вплести их в сюжет. Конечно, моя мама не вампирша. Она многогранная личность, которая преодолела немало испытаний, давших ей несгибаемую волю и трезвый взгляд на жизнь. Тем не менее, она очень похожа на персонажей «Края ночи». Они парадоксальным образом, благодаря воображаемым силам вампиризма, стали как настоящие. Они стали моими. Теперь же они — ваши.
Я почти уверена, что никогда не буду писать мемуары, только хоррор-беллетристику каждый день до последнего своего дня на этом свете. В ней я не боюсь снова и снова разбираться в себе. Спорю, что это справедливо и для сотен моих литературных коллег, которые с помощью выдуманных существ пытаются осмыслить хорошо знакомых всем нам чудовищ. Мы, как Йети в бронекостюме, также даем отпор монстрам, пока те, напуганные до дрожи нашей храбростью и недоумевающие, откуда она взялась, не уберутся подобру-поздорову обратно в чащу.
Лиз Керин (LIZ KERIN)
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ
Комментарии 1