Влюблённый лунатик (зарисовка)

Вчера был сложный день. Есть дни, воспоминания, с асимметрией наклона гравитации: тебя так и норовит опрокинуться назад. Словно есть некий наклон в прошлое.
Поздно вечером я выпил и упал с кровати.
Нет, не совсем так. Я сначала упал с кровати, а потом выпил. Я в детстве часто падал с постели на пол, кстати: летал во сне. Иногда с подушкой, как с нераскрывшимся парашютом в объятьях. С постели на меня смотрел своими удивлёнными глазами, как на дурачка и лунатика, мой любимой кот Барсик.

Вот и вчера я упал. Просто задумался о моём смуглом ангеле, и упал. Вообще, странное свойство моего смуглого ангела: если сильно-сильно думать о нём, то хочется упасть к его милым ногам. И.. остаться там жить.
Я задумался: неужели, всё, что у меня было самого прекрасного и счастливого в жизни — осталось в прошлом, где я летал с моим смуглым ангелом? Это ощущение радостного прошлого, перевешивает моё настоящее и будущее. Получается естественный наклон гравитации и жаление упасть в прошлое.
Быть может вся тайна рая в том.. что это — прошлое? То, где мы были счастливы? Но понять, что это был рай, мы можем лишь утратив его: огляд Орфея.

Итак, я упал с кровати. Трезвый. Улыбнулся на полу, представив, что я если бы любимая была рядом, то я был бы на восхитительно-близком расстоянии от её милых ножек.
Пошёл на кухню, открыл вино, налил бокальчик и выпил.
Снова лёг. Арлекин во мне улыбнулся. Мне захотелось нарочно упасть с кровати. Разумеется, представил что любимая рядом. И я с радостью плюхнулся на пол, слегка ушибив бедро.
Если бы Эдем был более благоустроен, подготовлен для человека, то по своему очаровательна была бы версия происхождения женщины после того, как Адаму приснилась Ева и он упал бы с кровати.

Это даже чисто эстетически смотрится просто чудесно, словно кадр из сна персонажа Андрея Тарковского: стоит кровать посреди весеннего сада: на зелёную травку, изящное, как крыло уставшего ангела, свесилось белоснежное покрывало; в постели спит мужчина, слегка приподнявшись в воздухе: во сне он влюбился, во сне к нему снова пришла эта странная незнакомка, удивительная женщина, с прекрасными глазами, чуточку разными, цвета крыла ласточки.
Разумеется, женщина существовала всегда, ещё и до Адама, в неком идеальном мире. Но во сне Адам стосковался по чуду и любви, и потому миры пересеклись.
Адам упал с блаженной высоты над постелью и сломал бедро.. но в его объятиях была прекрасная смуглая женщина, словно бы поцелованная солнцем (звёздами!): он словно бы вырвал её из мира снов.

Лежу на полу, у невидимых, чудесных смуглых ножек моего ангела, и думаю..
О чём? А о чём думают мужчины в одиночестве, после бокала вина, на полу?
Разумеется о любви.
Я как-то с грустной улыбкой вдруг осознал, что я за свою жизнь словно бы собрал суицидальный покер. Все виды суицида перепробовал: в нравственном плане, разумеется, и рикошетом — физически.
Лежу на полу (уже с бокалом вина), и думаю о Перси Шелли.
В конце его жизни, у него была платоническая и нежная любовь к Джейн Уильямс, очаровательной женщине, с мужем которой он через некоторое время утонет в море на яхте.
Однажды, Перси пригласил Джейн покататься с ним на лодочке в море. Словно крылья, бросив вёсла в синеву, Перси остановился, встал, с грустной улыбкой посмотрел на Джейн, потом в море.. и сказал: давай умрём, Джейн? Отправимся туда… и всё узнаем.

Шелли был бледен и почти бредил. Он был как лунатик любви, для которого земное тело, нелепые земные законы морали, лишь сковывали его чистый и крылатый огонь любви, который по ту сторону жизни, должен был по его представлению раскрыться и двое, станут нежным одним целым, невинным и блаженным: если человек станет одним целым со стихом, мелодией, это считается божественным и невинным, но почему то на земле считается преступным, если человек хочет стать одним целым со своим нежным другом. Но если в нём всё — нежна и неземная мелодия, равная мелодиям Шопена, или стихам Пушкина?
Джейн оглянулась на берег. Там на песке играли её дети. Она улыбнулась Шелли, и ласковым, чуточку перепуганным голоском промолвила: Перси, милый, давай вернёмся к берегу, там уже ужин наверно Мэри приготовила. Солнце уже садится..

Первая попытка самоубийства у меня была в детстве. Мне было лет 7. Со мной произошло кое что страшное, такое страшное, что лишь 2 процента детей сталкиваются с подобным кошмаром жизни.
После этого я стал заикаться и у меня поседели волосы на над правым виском.
Я ещё не знал как умирать. В детстве, граница между жизнью и смертью, весьма условна, как переход и детской, в спальню родителей: когда мне было ночью страшно, я иногда убегал к маме с папой и прыгал с разбега в кровать, залезая под тёплое одеяло.
Так вот, когда я лёг спать, я сжался в комочек, и со слезами на глазах, изо всех сил просил бога, чтобы я уснул и не проснулся больше. Никогда.
Я искренне думал, что я умру и не проснусь.
Но утром проснулся. В комнате чудесно пахло сырниками, которые приготовила мама. Слышалось мамино: сынок, вставай уже, соня.
Может так выглядит рай? Я не шучу. Мы просто умираем и нас ласково зовёт какое-то тёплое воспоминание из прошлого, ставшее наконец  — ангелом.

Потом я вырос. У меня были суициды самые разные: из-за того, что жить в этом безумно и жестоком мире, нельзя.
Из за любви и из за дружбы. Когда умер мой любимый кот, а жена в это время была в другом городе, мне было так невыносимо больно, что я чуть не сошёл с ума от боли и в этом состоянии чуть не покончил с собой.
В прошлом году у меня было два суицида.
Я умирал, и в последний момент словно бы одумывался. Не просто в последний момент, а когда уже меркло сознание и жизнь, но где-то в глубине сердца, вдруг ярко, как некая звезда, светил милый образ любимой и мне вдруг стало больно терять не жизнь, а её, милую. Страшно не умирать, а страшно больше никогда не увидеть моего смуглого ангела.

В аду ведь с ангелами не встречаются? Если только раз в 1000 лет..
А я столько не выдержу без моего ангела и снова умру, но уже в аду: так я совершу побег из ада и проявлюсь на земле.. весенними цветами и травкой, по которой будут идти милые смуглые ножки. Мой рай..
Кстати сказать, в суициде, в предельных сумерках умирания, есть мерцающая чёрточка, переступив которую, решение вернуться, остаться жить, столь же суицидальна, но словно бы в обратную сторону, и даже более болезненна и страшна в этом плане. На что бы остаться жить, переступив её, нужно куда больше сил, чем сил для суицида, для самых страшных ран.

Если не ошибаюсь, в искусстве я ещё не видел яркой и подробной проработки этого феномена, этого чувства.
Я умирал уже идеально, но меня спасали какие-то нехорошие люди. Это было в декабре.
Я умирал в душе моего смуглого ангела, но потом словно бы воскресал. И это быть может одно из главных чудес в моей жизни. Это вообще одна из сокровеннейших тайн жизни: человек умирает в душе другого, ещё при жизни, и что-то происходит, и человек вновь рождается в этой милой душе, и вновь светит огонёк любви, как звёздочка в глубинах вселенной, населённая таинственной жизнью.
И вот я лежу на полу, с бокалом красного вина, и думаю с грустной улыбкой: умирать больше не хочется. Скучно — там, и пусто без любимой, как на необитаемом острове. И жить как-то пусто и скучно без любимой. Некуда жить без любимой.

Особенно.. если я шагнул частичкой своего бессмертия — Туда, и узнал, что я и мой смуглый ангел, были задуманы быть вместе, мы созданы из одного таинственного и вечного вещества любви и сна.
Господи, если бы можно было взять от Туда, эту тайну о нас двоих, словно нежнейшие цветы флоксов, и принести к постели моей любимой и положить к её милым, смуглым ножкам…
Порой цветы и стихи, говорят с женщинами на своём таинственном и древнем, как счастье и рай, языке, на котором мужчины уже почти не разговаривают.
Женщина нежно путает порой стихи (искусство) и цветы, вдыхая аромат искусства так нежно, как не снилось и гениям: на картине Уотерхауса - Душа розы, есть что-то похожее..
Так женщина прижимает к лицу долгожданное письмо от возлюбленного: она дышит им, она живёт им..

Лежу на полу с бокалом красного вина. Поднял бокал над грудью: аленький цветочек! А я.. чудовище. Допил вино, и посмотрел на полочку с книгами, похожую на прекрасное, пёстрое крыло ангела, невесомо замершее на стене. Я улыбнулся.. Тургеневу.
Всё же не все виды суицида я перепробовал. В сексе перепробовал всё, что можно и что нельзя. В этом плане, есть некая забавная схожесть с видами суицида, до того схожесть, что в раю, наверно, ангелы нежно путают иные виды секса и суицида (причины и их воплощение).
В одном чудесном романе Тургенева, есть один такой вид (суицида), который я ещё не попробовал. Но он вроде и не считается суицидом. По крайней мере среди людей. Но он самый тяжёлый.
На него могут дерзнуть только те, кто любит — небесно. Кто любит любимого человека— больше жизни.