Сомневаться в соратнике, друге - значило для рыцаря, как классического европейского Ritter, так и его "восточного" собрата по оружию самураю, опуститься на уровень если не деревенщины, то безродного торгаша (будь он хоть купцом первой гильдии, это не умаляло его "безродности"). Верность и вера другу наряду с доблестью, щедростью, праздностью и, конечно, культом прекрасной дамы являлись несущими столпами рыцарской этики. Сжигать поля, обрекая на голод не только врагов, но подчас и собственное население, брать силой города и женщин, распинать детей и украшать головами поверженных городские стены, даже выступить против сюзерена - это этика, а вслед за ней и религия*, могли "понять - простить", но не сомнение, "матери обмана".
Гордиться мне нечем. Сомневался и порой сомневаюсь. Верю в друзей, их успех, личное счастье, не сомневаюсь в том, что они замечательные люди и умеют ценить отношения. Но... Лишь дважды я получал щелчок по носу за свои сомнения. Не так уж и мало для обретения веры, но не так уж и много, чтобы перевесить опыт. Первый щелчок получил от подруги детства. Как-то в кафетерии, встретившись вскоре по возвращении её из длительной командировки в Бельгию, за разговором она среди прочего показывала фотографии со своего смартфона очередного "последнего поколения". Я тогда и слова-то такого "смартфон" не слышал, по этому чувствовал себя эдаким питекантропом, которому показали огниво (да и обращался с ним, наверное, также). И вот дошла очередь до функции календаря, оставившей двоякое чувство. С одной стороны - удивление: оказывается очень удобно заносить важные даты встреч/торжеств/..., чтобы не забыть и одновременно не перегружать память. С другой - недоумение: как можно забыть важные даты?? На то ведь они и важные. Пролистывая его, чтобы в очередной раз восхититься её мастерством при графике не уступающем по трафику МКАДу в часы пик выкраивать дни (!!!) для таких вот встреч с вечно фланирующим другом, и просто полюбоваться приятными фоновыми заставками на каждый месяц. И тут среди множества флажков, подчас по 4-5 на день, замечаю одну из крайне малочисленных лакун на дате своего дня рождения. Удивление, лёгкая досада, задетая гордыня (самолюбие?) и внутренняя самоирония как лучшее лекарство от неудобных вопросов самому себе.
В 5:12 утра аккурат в день варенья дикие рулады полицейской сирены перебудили не то что всю квартиру, но наверное этажей 5 вверх и вниз по стояку, а грозный окрик стража порядка "Take the right, piece of shit!" выгнал, небось, дворников-гастарбайтеров из их обогретых клетушек в тёмное холодное утро, в страхе перед внеочередным рейдом ФМС. Разумеется, это была моя чокнутая "бельгийская вафля"! Аргументы, что до моего ДР ещё как минимум часа четыре, конечно же, возымели такое же действие как попытка заткнуть гейзер винной пробкой. Вскоре, обмывая моё очередное неожиданное доживание до внеочередной не круглой цифры, я вспомнил про календарь и спросил как она не забыла. Замерев с прибором в руке, и буквально испепеляя меня гневным взглядом, только и процедила: "Пряник, ты что дурак? Как я могу забыть про твоё ДР?"... Хорошо, хоть бутылку Риохи не разбила о действительно дурную голову.
Именно тогда я услышал об этой книге: "Ты бы вместо того, чтобы ломаться и калечиться на всяких скалодромах для укрепления своей самооценки, лучше бы книгу умную почитал. К примеру, Бегущий за ветром ". Не раз потом слышал восторженные отклики и рекомендации почитать, но собрался совсем недавно.
Пронзительная книга о дружбе и предательстве. О безграничной преданности другу и искуплении за него. Да именно так! Добро не остаётся безнаказанным и верность не останется не обманутой как она того ждёт. Безграничная смелость как епитимья за однажды проявленную трусость. Грехи отцов покрывающие ветвистой тенью прегрешения детей, кажущихся им самим зла. Но по большей части об отнятом детстве. При чём отняли его не столько гражданская война, сколько родители и детский эгоизм.
История дружбы пуштуна Амира и его слуги-хазарейца Хасана - противопоставление дружбы современной нам эпохи, часто глубокой на словах, но поверхностной по сути, и той, что спаивала первых мореплавателей, пионеров, непризнанных ренегатов общества. Когда ещё не френдили по заявкам, а "товарищ", "соратник" ещё не воспринимались как синонимы. В этой книге родовое (читайте: морально устаревшее) побеждает цивилизованное (читайте: торгашеское), но, как и в истории общества в целом, оно неизбежно отмирает.
До крайности простой незамысловатый язык, скупые детали словно бы жертвуют своими красками и богатством в пользу чувств, расцветающих каким-то не вообразимым по яркости эмоций букетом. Афганский колорит придаёт необычные нотки звучания сюжету, порой напоминающему На новой земле , а главное иное от привычного западного восприятия жизненных перипетий героев.
"Бегущий за ветром" не только способен заставить переосмыслить приоритеты и не лишний раз убедиться, что благородство не может быть не к месту и не ко времени, но ощутимо уколоть совесть, собственное "я". Может от того, что история выдумана, она так правдиво написана и так болезненно местами воспринимается. Есть такой крайне затёртый штамп, которого следовало бы избежать, но точнее, по-моему, не скажешь: "режет по живому".