Оленька сидела на перильцах в саду Аквариум, время было совсем еще не театральное и ни у кого не возникало сомнений по поводу ее заинтересованности театром Моссовета. На замечание о погоде и хорошо бы выпить холодного пива, она лишь удивленно захлопала глазами. Пришлось сказать, что ошибся и имел в виду кофе. Кофе она радовалась как ребенок, также как и вычурному американскому кафе с жаркими красными сиденьками. И вообще, она радовалась всему. Новому знакомству, новой ссоре, новому дню, новой ночи. Особенно последней.

Застать ее днем было сложно и мне просто в первый раз повезло. Все особи мужского рода по периметру 3-й Тверской-Ямской знали ее по имени и со всеми она успевала переброситься парой-тройкой слов в моем присутствии. Догадываюсь, как бывало в мое отсутствие. Таскала она меня только в одно место - клуб Честер на Курской. Я еще удивлялся в то время - почему все девушки там так странно смотрят на мужчин. Долгие ночные прогулки, переливающийся смех в тишине переулков и взгляд черных глаз - все, что осталось у меня от нее.

А еще у нее был муж, который появлялся в ее жизни периодически, и, как я позже понял, который где-то работал вахтами. Был еще официальный любовник. И парочка неофициальных. Кем я был в ее жизни - не знаю. Однажды, позвонив ей, как обычно, поздним вечером, я услышал соседский голос, который сообщил мне, что она умерла. Подробностей выяснять не стал, ибо и так все было понятно. Но что-то мне подсказывало, что нас было много. Тех, кто ее убил.