Его звали Грэй. Серый британской породы кот Грэй

Этот кот появился в нашей семье, с одной стороны, совершенно случайно, но, с другой стороны, абсолютно предопределённо. Супруга давно уже хотела кота именно британской породы — почему-то слегка уплощённые британские кошачьи морды ей казались верхом совершенства и воплощением кошачьей красоты и грации. Я же, в свою очередь, был (и остаюсь) ярым сторонником того, что кота/кошку нужно брать в дом из числа тех, кто шляются бездомными по улицам и подвалам, или остаются брошенными маленькими котятами и чаще всего погибают.

И вот однажды в июне 2014 года на супругину работу заявился с дружеским визитом один наш знакомый писатель — имя раскрывать не буду, ибо это в данном случае не имеет особого значения, но в определённой известности можете не сомневаться. И в чайной беседе О.М. вдруг рассказывает, что подобрал в своей пригородной и потому слегка дачной деревне брошенного взрослого кота британского происхождения. Ну, не то, что именно подобрал, но обнаружил постоянное присутствие серого громадины-кота у себя в сарае-дровянике и стал его подкармливать. И тут супругу едва ли не затрясло и она немедля развила бурную деятельность. Т.е. принялась звонить мне и дрожащим от волнения голосом рассказывать всю эту кошачью историю и спрашивать, соглашусь ли я взять в примаки взрослого уже кота, особо напирая, что как раз мои условия будут соблюдены — кот-то брошенный (или потерянный). Ну что тут оставалось делать?

Так взрослый пятилетний красавец-кот оказался в нашем доме. Имя ему придумалось почти сразу, поскольку он был классических серых оттенков и в сумерках без света имел особенность исчезать из поля зрения, оставаясь, между тем, почти в прямой видимости — оттенки серого сливались с полусумраком комнаты и кот буквально растворялся. Однако при этом материально он продолжал присутствовать здесь же и потому торопливый неаккуратный шаг был чреват семикилограммовой кошачьей подножкой и последующим падением кудапопало и громким набором идиоматических выражений самого затейливого свойства.

А спустя год обнаружилось, что кот страдает почечно-каменной болезнью и потому он немедля был переведён на спецкорма и на постоянный приём специфических профилактических препаратов и лекарств. Трёхгодичное такое существование, по сути, привело к ярко выраженной созависимости, ну вот как бывает, когда живёшь с больным в одной квартире и постоянно отслеживаешь состояние больного и все его естественные отправления...

А 5 мая сего года у кота случилось очередное обострение, обследование в ветстанции показало, что отказали почки и как итог по ветеринарным показаниям последовала эвтаназия. Осталось лишь место, где наш Грэй наконец обрёл своё последнее пристанище, остались не съеденные корма и не принятые им лекарства, и осталась положенная в паспорт квитанция за последние, уже милосердные услуги ветврачей.

Он ушёл туда, в поля удачной охоты (а охотником он был знатным). Но в памяти он останется, наверное, уже навсегда, слишком дорого (не в денежном смысле дорого) он нам дался.
Грэй, я тебя буду помнить. А потом, когда-нибудь потом, мы с тобой непременно встретимся. И я вновь почешу тебе под подбородком, а ты благодарно промурчишь мне свою шершавую песенку...