Рассказ "Тоска"

Представляю еще один милый рассказ о девочке Марише и любви.

В осеннем парке по вечерам многолюдно, словно бы все горожане, объединившись единым порывом поймать прохладное дыхание осени, устремляются в ее разноцветные сады, сплетенные из желтых, красных и зеленых листьев. Будь то вечер пасмурный, навевающий поэтическое настроение на взрослых и печаль на иных детей; или вечер теплый, называемый по привычке бабьим летом - люди хотят полюбоваться последними лучиками яркой краски природы, понимая, что скоро они угаснут на несколько долгих зимних месяцев.

Именно в такой вечер и гуляла Мариша со своими родителями, а настроение ее более чем соответствовало той знаменитой осенней хандре, о которой с упорством говорят многие взрослые. Девочка шла в коротеньком теплом платьице и в теплых же колготках, и башмачках со смешными бантиками. В маленьких своих ручках она несла собранные для гербария листья и время от времени подносила их к лицу и нюхала, тщетно надеясь ощутить запах цветов. Но разноцветные листья, хоть и напоминали цветы своим внешним видом, но аромата не имели, и девочка откладывала их в сторону или отдавала родителям.

Мариша глядела то на маму, то на папу, которые все время о чем-то негромко говорили и шли спокойной походкой по парку. Она видела, как ее мама иногда задирает голову к небу и смотрит на тучи и разноцветные ветки деревьев у них над головами и делала также, стараясь скопировать манеру поведения своей матери - красивой и спокойной женщины, которая всегда была тепла и нежна, и несла в себе чувство несоизмеримого уюта и гармонии.

И вот мама отошла в сторонку, решив прикупить для дочки сладкой ваты, а папа взял Маришину руку в свою.

-Что-то ты сегодня какая-то тихая, - заметил он, улыбнувшись, и присмотрелся к лицу дочери.

Мариша и правда молчала и выглядела какой-то особенно печальной. Даже казалось, что она начинает шмыгать своим маленьким носиком, едва не пускаясь в слезы.

-Тоска…- сказала она протяжно.

И прибавила через несколько секунд:

- Ох.

Девочка эта, любившая растягивать слова и совершенно по-особенному произносить шипящие звуки, говорила всегда голоском очень тонким и мелодичным, который в сочетании с ее почти совершенно взрослыми интонациями, звучал не иначе как голос куклы, старавшейся говорить предельно серьезно.

-Тоска? Это почему?- спросил отец, не спускавший глаз с личика своей опечаленной дочки.

-Такая тоска… - вздохнула Мариша снова и закрыла лицо ладошками, как она это обычно делала, когда ей хотелось убежать куда-нибудь от мира и спрятаться. Потом она убирала ладошки и каждый раз упорно ожидала, что мир изменится, что все станет иначе, что напугавшая или расстроившая ее ситуация вдруг сама собой куда-нибудь пропадет. Но этого никогда не происходило.

Девочка не была уверена в точном значении слова «тоска», но ей казалось, что для данной ситуации оно подходит лучше всего.

Так они и прогуливались рядом с лавкой, ожидая возвращения мамы, как вдруг Мариша неожиданно остановилась и произнесла:

-Всё! Никуда больше не пойду! Не хочу так! – и начала тихонько плакать.

В одно мгновение отец увидел, как по лицу его дочки бегут большие слезы, похожие на крупные льдинки, сверкающие на розовых щечках, как на лепестках красивых цветов. Мариша плакала тихо, почти безмолвно, потому что очень боялась привлечь излишнее внимание посторонних, которых она слегка сторонилась, но тоска в ее сердце стала такой нестерпимой, что сдерживаться больше не было сил.

-Что с тобой, что случилось?- начал спрашивать ни на шутку растревоженный отец, которому всегда в таких случаях казалось, что случилось что-то непоправимо страшное и если он не сумеет успокоить свою дочку за ближайшие пять минут, наступит конец света.

-Что с тобой, у тебя что-то болит?- говорил он.

-Да…- шмыгала носом девочка, утирая слезы.

-Что, что у тебя болит?!

-Душа, - отвечала Мариша, хныкая и продолжая как вкопанная стоять на одном месте.

-Душа?- удивленно ответил отец и тут же испытал облегчение, так как его страхи по поводу того, что у Мариши болело что-то другое, развеялись.

-Что с твоей душой случилось? Расскажи мне!- начал он было обнимать дочку и осторожно утирать ее слезы, словно бы боясь, что от его прикосновений она мигом сломается, как маленькая фарфоровая куколка. Потом он схватил девочку на руки, совсем как делал он это в то время, когда она была еще совсем маленькой, и он носил ее на руках часами, если вдруг у дочки что-то начинало болеть. А она так привыкла к этому, что часто вставала возле отца, задирая голову вверх и протягивая к нему свои ручки, что символизировало ее желание немедленно оказаться где-то наверху на уровне его лица и положить голову отцу на плечо.

-Боже мой, - ходил он вкруг одного места, напряженно высматривая, не возвращается ли его жена.

-Не могу так больше! Никуда больше не пойду, так и останусь тут!- уже совсем перешла на плачь Мариша и даже перестала беспокоиться о мнении прохожих.

В этот момент к ним подошла мама, которая, увидев рыдающую дочку, решила покинуть очередь, не покупая сладкой ваты.
Она тихонько спросила у мужа, что случилось и он также тихо, почему-то почти шепотом все ей пересказал. Тогда мама взяла Маришу за руку и отвела ее в сторонку и, переговорив с ней о чем-то буквально минутку, она дочь сразу же успокоила и заставила ее, наконец, перестать плакать и согласиться идти домой.

Так зашагали они снова по дорожке, и папа Мариши спросил у жены тихим шепотком:

-Откуда тоска?

-Из-за мальчика, - также шепотом ответила женщина.

-Мальчика?- уточнил отец удивленно.

-Ага. Ему шесть лет и его скоро забирают из садика, он туда больше ходить не будет и она его не увидит, и играть с ним не сможет и поэтому тоска… -вздохнула мать протяжно. Совсем также, как это иногда делала ее дочка.

-Ну, дает,- засмеялся отец, безмерно радостный от мысли о том, что причиной всему оказался только какой-то мальчик.

-А, между прочим, мне пришлось ей пообещать, что мы теперь будет ходить в гости к этому мальчику и играть с ним, иначе она бы ни за что не согласилась прекратить плакать.

-Придется ходить,- закончил отец.

-Да, потому что она мне сказала, что без него ей не надо.

-И душа болит, - продолжил отец.

-Да, ужасно болит, - уже совсем засмеялась мать.

Вскоре они вернулись домой, и тоска Мариши действительно совсем прошла, когда она явилась к своему мальчику в гости с большой коробкой пирожных и рассказом о том, как она по нему совсем не скучала.

В качестве иллюстрации для рассказа была использована работа японской художницы Yokota Miharu.