4.5

Не могу сказать, что мне особенно интересна личность Наполеона или его время. Так уж сложилось, что моё любопытство направлено, в первую очередь, на события совсем других исторических периодов, и к этому я в общем-то равнодушен. Но — за последнее время я прочитал довольно много художественной литературы, действие которой происходит в наполеоновскую эпоху — в первую очередь, это всем известная эпопея Толстого и романы Патрика О’Брайана (к тому же, в планах есть и цикл Форестера о Хорнблауэре, и цикл Бернарда Корнуэлла про Ричарда Шарпа), — и решил, что будет неплохо получить об этой эпохе минимальное научное представление.

На мой взгляд — взгляд человека, крайне слабо разбирающегося в истории Франции, — написанная Тюларом биография оказалась выше всяких похвал. Её отличительные черты — это предельная ориентированность на объективность, которая выразилась в нежелании автора обелять или очернять своего героя, опора на богатый источниковый материал (эм… ну, наверное. В русском издании научно-справочный аппарат вырезан почти полностью), и уверенный стиль изложения, который не даёт читателю заскучать. Разве что в одном разделе, где Тюлар оценивает экономическое и культурное развитие Франции при Наполеоне, изложение становится похожим на университетский учебник по истории. Хорошее впечатление начинается уже с авторского предисловия к русскому изданию, в котором Тюлар смог совместить заявление о своём учёном статусе, толику саморекламы, вежливость и простое, доброжелательное приглашение к научному диалогу.

Значимость героя биографии для мировой истории не нужно доказывать. Велик ли Наполеон? Пожалуй, да — мало кто станет с этим спорить, кроме, разве что, отъявленных поклонников Л. Н. Толстого. Однако, в чём заключается его величие, и что такое величие вообще? Обычно прозвища «Великий» удостаиваются завоеватели — достаточно вспомнить Александра Македонского, Кира, Мехмеда Фатиха. Да и те, кто получил это прозвище скорее за внутренние государственные преобразования, воевали весьма немало — Карл, король франков, Акбар из Великих Моголов или наш император Пётр. Пожалуй, Наполеон относится к этому второму ряду. Да, не-французы знают его в первую очередь по войнам, которые он вёл. Однако, он сильнейшим образом повлиял и на внутреннее развитие Франции: обеспечил порядок в послереволюционное время, ввёл в действие гражданский кодекс, содействовал развитию промышленности и торговли, договорился с папством и вообще проявил себя как деятельный и довольно-таки дальновидный правитель. Не стоит снимать с него ответственность за смерть сотен тысяч людей, но Франции есть за что вспомнить его добрым словом. Это, конечно, не значит, что я своими глазами русского перестану смотреть на него, как на убийцу, но ограничиваться только таким подходом будет неправильно.

Что сделало генерала Буонапарте императором Наполеоном I? Что позволило ему прийти к власти? Ведь если взглянуть на него как на человека, отстранившись от его завоеваний и реформ, то особо благоприятного впечатления он не производит. У него нет устойчивых политических или каких-то ещё убеждений, кроме убеждённости в исключительности собственной судьбы. Во многих вещах он откровенно безграмотен — он плохо разбирается в финансах и юриспруденции, из-за чего его выступления в начале консульства довольно некомпетентны.

Даже в своей собственной профессии, он, оказывается, ничем особенным не выделялся: он не предложил ничего кардинально нового в тактике, плохо разбирался в географии, а его нежелание брать в расчёт при планировании военных кампаний климатические и географические условия стало одной из причин поражений в Испании и России. По сути, Наполеон выигрывал сражения только благодаря собственной решительности, скорости и выносливости своей армии, её моральному духу и тому, что генералы противника были ещё хуже, чем он сам. Как только что-то из этих условий исчезало, механизм наполеоновской армии начинал давать сбои.

Сильные стороны Наполеона, те его личностные качества, на которые он опирался в своём пути наверх — это решительность, умение увидеть свою выгоду в сложившихся обстоятельствах и использовать эти обстоятельства в своих собственных целях, особенно если они из-за своей чрезвычайности удобны для молодого энергичного офицера. Его можно назвать деятельным приспособленцем, потому что его возвышение стало следствием сочетания политической и социальной конъюнктуры и его собственных способностей. Важно и его умение сотрудничать со своими союзниками, не попадая в зависимость от них — благодаря этому, когда время пришло, он оказался незапятнанной, удобной для всех, популярной и сравнительно самостоятельной политической фигурой. Огромную роль сыграла и умелая, настойчивая пропаганда его сторонников — именно она сделала из удачливого генерала кумира толпы.

В молодости он республиканец, но это республиканец-дворянин; его оппозиционность к французской монархии основана в первую очередь на корсиканском патриотизме. Его якобинство, кроме свойственного молодости стремления к радикализму, похоже, объясняется и дружбой с Огюстеном, младшим братом Робеспьера. Интересный эпизод — разрыв с Паскуале Паоли, кумиром детства и юности Буонапарте. Очевидное непонимание между молодым человеком и стариком было усилено консерватизмом Паоли и его немного странным скепсисом по отношению к своему молодому почитателю. Возможно, впрочем, что Паоли уже тогда не хотел связываться с молодым радикалом, не делавшим секрета из своей дружбы с якобинцами.

Характер Бонапарта кажется откровенно неприятным. Это циник с безграничным самолюбием и беспредельной жаждой власти; кажется, что он презирает всех, кроме себя самого. Между прочим, удивили лёгкие суицидальные наклонности, проявлявшиеся у молодого Наполеона в бытность его никому не известным офицером-артиллеристом. Гитлер отличается от Бонапарта тем, что, как истинный творческий человек, был ленив и нерешителен. У Наполеона же решительность на войне и в политике сочетаются с нежеланием принимать решения в тех областях, в которых он не разбирается — он постоянно откладывал утверждение архитектурных проектов, не видел смысла в перспективных изобретениях, вроде парохода и воздушного шара, которые определили облик мира в будущем.

Судя по всему, он наплевательски относился к своим солдатам, которых воспринимал только как инструмент для собственной славы, побед и величия. Он бросил свою армию в Египте, чтобы не опоздать к дележу власти в Париже — и точно так же он бросил её в России, сбежав, чтобы спасти свою жизнь и свою гибнущую власть. И, в конце концов, точно так же он бросил свою гвардию при Ватерлоо — поведя их в бой за собой, а в итоге уступив Нею командование и место во главе колонны и спрятавшись.

По сути, Бонапарт в роли Первого консула — это проект новой элиты, благодаря революции взлетевшей на вершину и не желавшей терять свою власть и свою собственность. Новая элита нуждалась в удобном политическом лидере, который обеспечит стабильность в стране, поможет сохранить и приумножить богатство — и удачливый, популярный в народе генерал Бонапарт оказался единственным, кто полностью и без оговорок подходил на эту роль. В процессе, правда, этот проект вышел из-под контроля — сразу захватил верховную власть, вместо того, чтобы оставаться на вторых ролях, затем объявил себя императором; его политика не была полностью выгодна буржуазии и иногда создавала препятствия для процветания экономики, но в целом правила игры Наполеон соблюдал. Классовый характер его власти, по мнению Тюлара, лишний раз подтверждает то, что в 1815 году он не захотел продолжать борьбу, став вождём народа (пролетариата, черни — термины не столь важны, речь идёт о тех, кто не имеет собственности), и предпочёл окончательно сдаться. Всё время своего правления Наполеон продолжал оставаться ставленником и союзником буржуазии.

Наполеоновская империя — это именно буржуазное государство в самом классическом смысле этого слова: это государство земельных собственников, капиталистов и рантье, для которых походы и завоевательные войны обеспечивают прибыль как от снабжения действующей армии, так и от получения новых рынков сбыта в лице завоёванных и присоединённых стран. Собственно, французская революция в историографии обычно и называется буржуазной. При Наполеоне запрещены профсоюзы и преследуются участники забастовок. В то же время, ради обеспечения стабильности государство старается поддерживать равновесие между интересами предпринимателей и рабочих: попытки заморозить или даже снизить зарплату сталкиваются с противодействием полиции. Наёмные рабочие (как городские, так и сельские) выигрывали ещё и потому, что из-за военных потерь и постоянных рекрутских наборов полностью или почти полностью исчезла безработица, а спрос на рабочие руки закономерно увеличивал зарплату.

Что французская экономика получила от наполеоновских войн? На раннем этапе она получила возможности для более интенсивного развития. Об армейских поставках и приобретении новых рынков сбыта я уже сказал. Континентальная блокада, убрав (официально, во всяком случае) английские товары с рынка Франции и её вассалов, вызвала увеличение спроса на продукцию французской промышленности (в первую очередь, на ткани), а, следовательно, и рост производства. Однако, не всё было радужно: та же блокада мешала сбыту французского зерна и спиртного, которые потеряли доступ (официальный, во всяком случае) на английский рынок. Стали приходить в упадок портовые города: атлантические — из-за блокады, средиземноморские — ещё и из-за конкуренции с захваченными Наполеоном итальянскими портами. К причинам упадка портов нужно добавить и морскую войну как таковую — захват французских торговых кораблей английским флотом и приватирами. И, что самое обидное для императора — несмотря на все эти жертвы, в конечном итоге французская континентальная блокада оказалась малоэффективной: английская экономика пострадала, и довольно сильно, но критического урона она не понесла. Англия благополучно продавала свои товары в собственных колониях, а благодаря французскому вторжению в Испанию стала осваивать ещё и испанские. Шире стала применяться и контрабанда, в том числе в России, на которую французские предприниматели махнули рукой. Конечно, английская морская торговля понесла какой-то ущерб от действий Робера Сюркуфа и других французских корсаров, но регулярный французский флот не шёл ни в какое сравнение с британским, и реальной возможности полностью парализовать вражескую торговлю у него не было.

Процветание консульской и имперской Франции объясняется деятельностью плеяды советников и сподвижников Бонапарта, части из которых он был выгоден как глава государства (Талейран, Фуше), а часть взлетела наверх вместе с ним (его маршалы и генералы). Эти люди помогали своему энергичному, популярному, но не очень компетентному лидеру формировать государственную политику и проводить её. Аналогичными причинами, кстати, объясняется и процветание Германии при Гитлере в 1930-х годах.

Наполеон — это один из классических примеров персонификации власти в массовом сознании. Как Гитлер стал олицетворением нацизма, а Сталин — диктатуры, хотя нацизм не был бы нацизмом без Гиммлера и Геббельса, а сталинская диктатура не была бы собой без соратников вождя, которыми он умело манипулировал, так и Наполеон стал олицетворением Франции начала XIX века. Говорить о периоде успеха будет лишним. Но что интересно — именно Наполеона, а не кого-нибудь другого, утомлённые рекрутскими наборами французские крестьяне прозвали людоедом; и его же, некоторое время спустя, приветствовали как вернувшегося освободителя от власти Бурбонов.

Консульство появилось на свет как совместный проект нотаблей, желавших стабильности, и честолюбивого популярного генерала, однако со временем властолюбивый Наполеон стал перетягивать одеяло на себя. После коронации и Аустерлица у него, похоже, окончательно срывает крышу от мании величия. Меняется его манера общения, стиль его официальных указов — он говорит уже не о Франции, нации и свободе, а о себе самом, самокоронованном императоре новой империи. Своих родственников он использует как инструмент для осуществления своих династических амбиций, откровенно помыкая ими, давая и отнимая короны и титулы по собственному желанию. Его мания величия и угодничество придворных лизоблюдов приводит к разрастанию лести и культа личности до тошнотворных, шокирующих размеров. В величественной опере наполеоновского государства начинают звучать нотки тоталитаризма, на том уровне, на котором он был осуществим в начале XIX века. Усиливается надзор, полиция нагло суёт нос в частную жизнь граждан. Закрываются газеты, и цензура достигает своего апогея, так что вполне может соперничать с чугунной николаевской. Политические союзники, умные и талантливые, но обладающие собственным видением будущего, сменяются преданными, но безвольными и низкокомпетентными простыми исполнителями — в результате в политике учащаются ошибки и промахи.

Проблема Наполеона в том, что он не сумел и не захотел вовремя остановиться. Остановился бы после Тильзита — остался бы в истории успешным полководцем и основателем новой империи. А там, может, и с Англией со временем удалось бы договориться — тем более, что её политика с лёгкостью может измениться после очередных выборов и смены кабинета министров. Отправная точка для переговоров о мире нашлась бы — как-никак, от бесконечной войны страдают экономики обеих стран. Однако, Наполеону всегда было мало, и он решил подмять под себя ещё и Испанию, и это не понравилось уже никому — ни буржуазии, благополучию которой стали угрожать бесконечные войны, ни народу, которому уже стали надоедать постоянные рекрутские наборы. А потом была ещё и Россия.

Интересный момент — упадок наполеоновской империи, по мнению Тюлара, начался не в 1812 году с поражением в России (как, наверное, думает большинство наших соотечественников. Да что там, до знакомства с Тюларом я сам был в этом уверен), а раньше, где-то после 1806 года. Лакмусовой бумажкой начинавшегося упадка стало неудачное вторжение в Испанию. Отчасти поражение в России и объясняется этим самым упадком — ветераны революционной армии к этому времени были выбиты, а пополненная выходцами из завоёванных стран многонациональная новая армия закономерно стала менее слаженной и хуже управляемой, а в итоге — менее эффективной. Да и тактические способности самого императора уже не отвечали реальным условиям на новых театрах военных действий — в Испании и в России.

Сражение при Бородино, на мой взгляд, всё-таки закончилось вничью — что, само собой, ничуть не помешало обеим сторонам приписать победу себе. Хотя, вроде бы, по правилу тех времён проигравшим считался тот, кто после сражения отступил и покинул поле боя. Если подходить с таким критерием, то да, Бородино стало победой Наполеона, но это была пиррова победа: русская армия проиграла генеральное сражение, но победила в войне.

Между прочим, к вопросу о войнах периода упадка империи — меня здорово удивило, что Бернадотт активно участвовал в пятой коалиции и послал армию против Наполеона. Понятное дело, что он король Швеции, но ведь он и француз тоже!

Итог — очень качественная, максимально объективная (насколько это вообще возможно) научная работа. Петь Тюлару дифирамбы можно довольно долго. В чём недостатки? Из-за общей краткости (Тюлар уместил биографию первого императора французов в 362 страницы) автор не стал подробно останавливаться на некоторых весьма интересных вещах. Тюлар практически полностью обходит стороной историю Французской революции; мои знания о партиях, группировках и политической борьбе этого времени в результате прочтения «Мифа о спасителе» не пополнились ничем. С другой стороны, именно наполеоновский период в истории Франции освещён очень хорошо: Тюлар кратко, но в то же время основательно и понятно разбирает реформы административной, судебной и налоговой систем, проведённые при Консульстве, экономическое, социальное и культурное развитие Франции и других стран, вошедших в состав наполеоновской империи. Мало внимания уделено военным компаниям — война с Россией вместе с подготовкой к ней вообще описана в одной короткой главе. Не особенно интересует автора и личная жизнь Наполеона (вернее, то, что принято понимать под этим расхожим выражением) — была Жозефина (которая была старше и опытнее своего супруга и, видимо, не всегда хранила ему верность — хотя это вполне может быть досужими слухами), была Мария Луиза (брак с которой был полностью политическим и которой супруг был полностью безразличен), была Мария Валевская (которой Наполеон обязан тем, что на свете до сих пор живут его прямые потомки). А, ну и ещё где-то там далеко мелькнула Дезире Клари.

«Миф о спасителе» — это не военная биография Наполеона как полководца и не биография в стиле какой-нибудь серии «Тайны великих» со смакованием подробностей разной степени пристойности. Это история о Наполеоне как человеке и Наполеоне как государственном деятеле. В этой конкретной нише Тюлар, кажется, безупречен.