4.5

В 1902 году в Ватикане записали пение солиста Сикстинской капеллы Алессандро Морески – последнего известного кастрата. В 1903 году папа запретил выступления кастратов в церкви, и Морески вскоре ушел на пенсию. Так официально завершилась история «поющих ангелов», «виртуозов», как звали их горячие поклонники, или «калек» и «евнухов» - по мнению их противников. Запись пения Морески можно найти и послушать; это финал, точка, от которой можно попробовать вернуться, чтобы узнать, чем были и что сделали мастера «третьего голоса» для оперы.

Какой рассказ сумеет воссоздать атмосферу вечера в Форли в 1776 году, когда Паккьяротти исполнял арию Арбака в «Артарксерксе» на либретто Метастазио. Он так убедительно играл сына, идущего на смерть, чтобы пожертвовать собою ради отца, что публика заливалась слезами, а оркестранты были до того растроганы, что им все труднее было удержать инструменты, и наконец как раз посреди арии музыка смолкла – Паккьяротти вышел на авансцену спросить, в чем дело, а дирижер только и мог ответить: «Я плачу, сударь».

Патрик Барбье в своей книге подробно и объективно рассмотрел явление оперных кастратов. Устройство первых консерваторий, сама кастрация, техники пения, оперные постановки и пение в церквах, анекдоты из жизни, попытка понять, как же звучали эти голоса, заставляющие публику рыдать. Что такое «чемоданная ария», удалось ли Петру Первому заполучить певца-кастрата к своему двору, действительно ли вся Италия была так помешана на музыке (на третий вопрос ответ – да, и еще раз да)? Судьбы самых известных певцов, того же Фаринелли. Все они оказались на удивление скромны и не оставили воспоминаний.

И не менее интересный вопрос – что за эпоха создала и вознесла кастратов? Барокко ценило все причудливое. Многофигурные композиции на картинах, пышные драпировки и многочисленные украшения в одежде, застывшие каменные волны в архитектуре, бесконечные маскарады, где мужчины переодевались женщинами, а женщины – мужчинами. Страсть к удовлетворению всех желаний, и одновременно - стремление к гармонии, победе над хаосом. Самая любимая барочная опера – opera seria, в которой обязательно есть героический или мифологический сюжет. Герои терпят бедствия, переодетые мужчинами девушки разыскивают неверных возлюбленных, правители лишаются царств, но в конце чаще всего добродетель торжествует, а порок наказан. Для opera seria характерны длинные арии, где певцы могут показать все свое вокальное искусство, и вот тут вперед вышли кастраты с их гораздо бóльшим, нежели у обычных певцов, голосовым диапазоном. Новые звезды, вызывавшие безусловное восхищение у одних и полное же отвращение – у других.

Автор прав прежде всего там, где пишет, что мы не знаем и вряд ли сможем достоверно воссоздать мысли и чувства певцов-кастратов того времени. Отношение к ним с самого начала было лицемерным: да, кастрация ужасна, но певчие-то для папы нужны. Поэтому ни официального признания существования феномена кастратов ни запрета кастрации долго не появлялось. Поэтому официально жениться им тоже не позволяли, хотя прецеденты были. Поэтому осуждали в конце именно певцов, а не обычай кастрации. Кем они сами себя чувствовали? Что думали о своем положении? Кто-то смеялся, когда его пытались жалеть, кто-то заявлял, что убил бы родителей, если бы узнал, что они отдали его под нож доктору только ради наживы, а не из-за медицинских показаний.

В книге мы видим всю историю, насколько получается ее разглядеть: от начала, пения ангельских голосов в церкви, на вершину, в восемнадцатый век, когда именно певцы-кастраты во многом создали из оперы тот «праздник, необходимый как дыхание», о котором с такой любовью пишет Барбье. Все заканчивается двадцатым веком, тихо прикрытой дверью за последним папским кастратом.

И порошок для Долгой Прогулки:

ты сможешь петь всегда сопрано
цветы богатство слава шанс
есть только доктор добавляет
нюанс