5 «Мысль – роскошь мирного времени»

Пусть крайне небольшой объём книги никого не смущает – мы имеем дело не с крошечным эссе на случай, а с большим литературным событием, текстом, отмеченным в своё время значительной литературной премией имени Сент-Бёва. Это необычайный по своей поэтической мощи сплав – эссе о художнике и его произведениях перетекает в брызжущий злобой памфлет против общественной тотальности (перерастающей в тоталитарность), одним из самых ярких проявлений которой для Арто является карательная психиатрия.

Язык Арто – это язык «взрывов и бомб», и война, то есть столкновение элементов первичного человеческого бульона – эмоций, инстинктов, жестокости, конкретных переживаний реальности – для автора единственная действенная и актуальная метафора художественного творчества. Именно полотна Ван Гога, изображавшего режущую глаза, убийственную, угрожающую реальность, которую мы не в силах одомашнить и подчинить, больше всего впечатляли Арто, пытавшегося достичь с помощью средств искусства похожих целей. В этом контексте его презрение к абстрактному искусству и к отвлечённой философии сближается со спорным, но непримиримым мнением Луи-Фердинанда Селина, считавшего творчество Матисса и Пикассо всего лишь никчёмной детской мазнёй, – два совершенно разных художника сошлись в отторжении комфортного, «академического» современного искусства, этой эксплуатации общих идей.

Короткие, отрывистые строки Арто словно наносят удары, сокращаясь и одновременно растягиваясь, чтобы дать нам насладиться утончённой красотой этих ударов. Это чувствуется даже сквозь перевод, выполненный кропотливо и старательно, за исключением одного спорного решения: магическая «тарабарщина» Арто, состоящая из обрывков слов, анаграмм и звуковых эвфемизмов, хранящих обрывки смыслов, превращается в тарабарщину настоящую и совершенно бессмысленную, будучи переведённой в кириллицу буквальным образом. Это безусловный минус во всех иных отношениях прекрасно сделанной книги с изящной белой обложкой, ровным шрифтом и без единой опечатки.