4

Исключительно по техническим причинам из изгнания призывается сестра хоть какого-нибудь таланта (спать до обеда, скользить по верхам или жульничать в шашки). Буду краткой то есть я.
Узнать, о чем же пишет маститый мужчина Филип Рот, мне хотелось очень давно, настолько давно и настолько хотелось, что пришлось даже пару раз сымитировать, будто уже знаю. Каково же было моё удивление, когда я вообще не угадала. Всё мне почему-то мерещились трагические бездны вселенского масштаба под прикрытием горькой сатиры, как-то забывалось, что поводы для массовой истерики и проведения семинаров среди американского студенчества и помельче случались, чем книжка про и для евреев, где нет ни слова о холокосте, погромах, вечном скитании и обретении Эрец-Исраэль, зато есть хлопотливые тётушки, рыжеволосые барышни с аппетитными формами, бар-мицвы в правильной синагоге, сезонные романы, редкостные спортивные достижения, здоровые и не очень амбиции среднего класса, ермолки и обильный стол, элитные школы и реликтовые противозачаточные, а в пустыне люди оказываются, чтобы вылечить астму. Самое, конечно, страшное - кризис традиционных ценностей, усугубленный мягкой эмансипацией хорошо откормленных детишек.

Какого-нибудь ребёнка из Европы можно было бы четыре раза накормить тем, что ты оставляешь на тарелке...

Да, книжка местечковая - и это отрадно для человека, который готовился к моральному испытанию, похожему на то чувство, когда вроде ничего плохого не сделал, но в угол думать о поведении всё равно поставили (частенько возникает при чтении литературы избранного народа). Приятно получить взамен безнаказанную возможность поглазеть в замочную скважину. Обзор не слишком широк, и совершенно непонятно, чем же так всполошил автор соплеменников и современников, заподозривших в его бытовых зарисовках и семейных портретах человеконенавистничество вообще и антисемитизм в частности. На мой гойский взгляд, книга остроумная, нервная, нежная и чуть бестолковая. Как фильмы Вуди Аллена или еврейская мама.