5 Что же сильнее над нами: страсть или привычка?

Самая трогательная повесть Гоголя, открывающая цикл «Миргород». В ее основу легли впечатления от поездки писателя на свою родину – в село Васильевка Миргородского уезда Полтавской губернии.
Престарелые малороссийские помещики, муж и жена Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна Товстогубы, живут душа в душу и ведут хлебосольное хозяйство.
Детей им бог не дал, поэтому живут они только друг для друга. И какая же уютная, спокойная и милая эта жизнь! Оба старичка любят вкусно покушать, подремать после обеда. Обожают принимать гостей. Жизнь их течет тихо, спокойно и размеренно, пока не подходит к своему естественному завершению. Пульхерия Ивановна покидает этот мир первой, Афанасий Иванович, потеряв половину себя, живет по инерции еще пять лет, а потом уходит вслед за женой.

Он весь покорился своему душевному убеждению, что Пульхерия Ивановна зовет его; он покорился с волею послушного ребенка, сохнул, кашлял, таял как свечка и наконец угас так, как она, когда уже ничего не осталось, что бы могло поддержать бедное ее пламя. «Положите меня возле Пульхерии Ивановны», – вот все, что произнес он перед своею кончиною.

В этой книге Гоголь привычку возвел в поэзию.
«Привычка свыше нам дана, замена счастию она» и я с этим согласна. На страсть и пылкую любовь отводится в лучшем случае несколько лет, а потом на их место приходит то, что называют привычкой, а я считаю – это самое что ни на есть счастье – когда люди подходят друг к другу как ключик к замочку, духовно срастаются в одно целое и играют только друг для друга главный спектакль своей жизни. Именно такую старость мечтают встретить вместе истинно любящие люди, но не каждому это дано, к сожалению.

Что же сильнее над нами: страсть или привычка?

Постепенно Николай Васильевич становится моим любимым писателем. Читать его – истинное удовольствие и отдохновение! Какой чудесный язык! Какие замечательные описания еды, просто гимн русской кухне.

– А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить чего-нибудь? – Чего же бы теперь, Афанасий Иванович, закусить? разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков соленых? – Пожалуй, хоть и рыжиков или пирожков, – отвечал Афанасий Иванович, и на столе вдруг являлась скатерть с пирожками и рыжиками. За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим. Обедать садились в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников, на столе стояло множество горшочков с замазанными крышками, чтобы не могло выдохнуться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной кухни. За обедом обыкновенно шел разговор о предметах, самых близких к обеду.