4 Зато сердце зрячее

Короленко смутно помнится по "Детям подземелья", до сих пор изучаемых в школе. Во мне они никакого следа не оставили, но названия произведений Короленко точно навевают тоску. Поэтому я без особого энтузиазма бралась за "Слепого музыканта". Но ритм и напевность текста почти сразу завоевали моё внимание и интерес.

Судьба слепого от рождения мальчика не может не вызывать хоть толику сочувствия. Тем более, что рос Пётр в любящей семье, "в теплице", как часто повторяла его мать, и потому в характере его больше любви к людям, чем злости на рок.

Наверное, поэтому был особенно интересен тот внезапный скачок в его мышлении, когда Пётр познакомился с другим слепцом и уловил, что тот озлоблен - молодой человек легко подхватил вирус ненависти и принял его близко к сердцу; решил, что он и сам таков, оттолкнул любящих его и замкнулся. Потом начал нести несусветную чушь о своей горькой участи, которой ему хотелось бы поменяться с распоследним нищим. Потому что нищий занят своими нуждами, а у Петра - один досуг. Какое удовольствие слепому в досуге? Только перетирать свои раны солью и перцем. Очень понятна реакция дяди Максима на эти стенания.

Мне вообще больше всех понравился именно Максим, старый одноногий вояка, не смирившийся бунтарь. В нём нет бесполезного сочувствия, но есть строгое понимание и желание помочь другому в беде. Он и в гарибальдийцы в юности записался по той же причине.

Девушка Петру в спутницы тоже попалась удивительная. Вдумчивая, кроткая, но сильная - себе на уме. Короленко её с самых детских лет маленькой женщиной уже называл.

С заметной любовью автор описывает место действия повести, украинские просторы и деревни, ярмарки и усадьбы. Постоянно акцентирует внимание на музыкальности этой земли, на звучности самого воздуха, атмосферы, в которой рождаются душевные трогательные напевы и мелодии. Украинская дудочка переиграла заморские пьески на пианино. А пианино оживилось под пальцами Петра, потому что он вложил в свою игру дух народной музыки. Включая настроения героического, почти былинного, прошлого. В Петре возродились все слепые певцы, реальные и мифические.

Понравились еще заметки о связи звука и цвета. Наблюдения не особо мудрёные, но они есть и, возможно, 20-летний Кандинский их читал и они вполне могли остаться тлеть в его мозгу, чтобы потом взорваться феерическими теориями. Почему нет.

Наверное, в следующем году открою заново "Детей подземелий". Сдаётся мне, зря я мимо прошла.