3

Как ни крути, а процесс взросления — мерзкий и отвратительный. Грэму Джойсу прекрасно удалось это визуализировать. Визуализация — вообще полезная штука, если бы только под её гребёнку не попал совсем маленький мальчик. Вот уж кому-кому, а ему меньше всех было надо, чтобы его тёмная взрослая будущая сторона, смачно пропитанная комплексами и заморочками, вдруг воплотилось в чудище обло озорно огромно стозевно и лаяй. Ну ладно, тут я преувеличиваю, доктор Хайд в данном случае всё-таки выглядит как андрогинная девочка с острыми зубками и потусторонними криповатыми способностями, но легче от этого не становится.

Что нельзя делать в случае прочтения мутноватой полуфантастики Джойса, так это пытаться найти однозначный ответ на вопрос: “А был ли мальчик?”, то бишь существует ли вариант трактовки собыбтий, при котором фантастический элемент можно объяснить очень просто при помощи болезни или сумасшествия одного из героев. И хотя временами автор толкает нас к таким размышлениям, ведь “Зубную фею” больше никто не видит, а так удобно объяснить её разрушительные действия вырвавшимся на волю подсознанием главного героя… Но нет. Это слишком просто, а в случае с художественной литературой вообще и фантастикой в частности бритва Оккама не всегда является лучшим инструментом для подрезания краёв реальности. Как и при описании восприятия предыдущих мною прочитанных книг Джойса, я предлагаю воспринимать “безумную” и “страшно-фантастическую” линии параллельно. Как так-то? Ну, в меру своих возможностей, у меня тоже до конца не получается, но я честно стараюсь.

“Зубную фею” удобно воспринимать, как метафору. Метафору, которая настолько зарезонировала с реальностью, что обрела какую-никакую, но плоть и кровь. На ее месте мог бы быть Санта-Клаус или другой персонаж “доброй” детской мифологии (а есть ли они вообще?), не суть. На такую метафору можно повесить множество различных значений и доказать каждое из них, но совершенно ясно одно — эта персонализация болезненна, неестественна и отчасти гибельна. Причём как показывают нам финальные сцены — она гибельна не только для сознания главного героя, для окружающих и близких, но и для самого фантома, который подсознательно (есть ли подсознание у подсознания?) ощущает свою хрупкость и ядовитость.

Черт с ним, с Джойсом. Окунаться в его полуреальности не слишком приятно, настолько они мутны, сомнительны и отчаянно безысходны. Меня совершенно явно не удовлетворяет его тенденция смиряться с паршивой реальностью. Но это его выбор, а с моей стороны остается только выбирать читать его или нет. Пожалуй, еще буду, потому что сам бодрый сюжет довольно интересен и небанален, но только строго дозированно и в подходящей обстановке.