4

- Но если хотите сделать одолжение, присыпьте меня землей, когда я окоченею. Единственное, в чем я нуждаюсь, так это чтобы меня не сожрали стервятники.

- ...я достойно похоронил бы вас даже наперекор всему миру.

Складывающиеся весьма странным образом на протяжении вот уже десятка лет отношения мои с творчеством латиноамериканского классика заставили с подозрением и даже опаской отнестись к его очередной книге. А дело в том, что нахожу прелесть и очарование в его книгах Габриэль Гарсиа Маркес - Любовь во время холеры и Габриэль Гарсиа Маркес - Полковнику никто не пишет , но отчего-то до сих пор не могу постичь глубины и красоты другого его, куда более знаменитого и значимого для мировой литературы произведения с таким трагическим заглавием про одиночество... Соответственно, и насчет "Палой листвы" особых ожиданий я не питала, желая проникнуться лишь осенней атмосферой (наивная!) - забвения, светлой грусти, прощания с чем-то важным... Получила же, возможно, прямо противоположное: короткие страницы долгой памяти, удушающего и тяжелого запаха смерти (уж никак не светлого!) и отрицания очевидного...

В небольшой книге Маркеса три рассказчика попеременно поведают нам свое видение одних похорон. Грустная центральная тема книги символична, сюжетообразующа, но думается отчего-то, что далеко не единственная в этой крохотной повести. Смерть действительно полноправной хозяйкой входит в книгу Маркеса уже с первых ее глав, нисколько не церемонясь с читателем, показывая жуткую истину, насколько она, смерть, отвратительна. Можно сколь угодно ее романтизировать, но факт остается фактом: разложение некогда живой плоти выглядит не самым привлекательным для других - пока еще живых - людей образом. Трудно испытывать умиление, глядя на мертвеца, труп, бывший еще вчера твоим соседом или знакомым. К грусти непременно примешивается что-то от брезгливости. Звучит грубовато, но ведь так и есть. Исключение, возможно, составят те, кто умирает в одиночестве близких, родных, но и то далеко не всегда...

В данной же книге у смерти воистину двойной праздник. Перед тем как забыть их навсегда (посторонних, чужих мертвецов) мы все же отдаем им последний долг - чествуем милосердие. Здесь главному герою - а для меня, как ни странно, им является мертвый на протяжении всего действия человек, оживающий на глазах лишь в воспоминаниях рассказчиков, - отказано даже в капле милосердия. Давний грех трудно искупается новыми благочестивыми поступками. Человеческая память не склонна забывать ужасное: предательство и боль. Надежда на справедливость, которой не суждено было осуществиться, отпечатается там намертво, с вечной горечью и обидой. И нет здесь правых и виноватых. Я могла понять людей, которые решили проявить человечность к уже умершему. Но я с такой же степенью понимаю и принимаю тех, других. Это странно объяснить, просто нельзя судить людей исключительно категориями черного и белого...

4/5, Маркес не то чтобы удивил меня в этот раз. Тонкая меланхоличная история, рассказанная им в этой повести, для меня не является столь уж оригинальной и незабываемой: в жизни ведь случается и не такое. Печальный рассказ о том, как каждый для себя делает выбор и что ставит во главу угла - слово, память, доброе дело или что-то еще... Куда важнее всегда оставаться человеком и делать все от тебя зависящее, чтобы и мир становился чуточку лучше. Вот для меня книга латиноамериканского классика именно об этом, хотя ни капли не сомневаюсь, что многие прочитавшие ее найдут в ней и что-то другое. Маркес умеет по-хорошему провоцировать читателя - не только на размышления, но и на сомнения.