5 Ранимый разносчик бузы

Когда идет описание прошлых лет – до османские или османские времена, до или во время Ататюрка, у меня возникает аналогия: ну это как у нас иногда говорят: "до революции" или "при царе".
Главный герой - разносчик бузы. По описанию мне показалось, что это что-то типа нашего кваса: тоже бывает сладким и кислым, крепким или послабее. И – наши слова "забузили", "не бузи" - может, и соотносятся с той бузой.
То, как главный герой, блуждая по вечерним улочкам Стамбула, решил "спуститься по одной лестнице, чтобы потом (пройдя через что-то) подняться по другой" - напомнило мне мое впечатление от города, что он "бесконечен вглубь", как нескончаемые ходы в основании муравейника.
Описание «ночи хны», которая происходит накануне свадьбы. Счастливая невеста в розовом платье, которое ей купил жених, а сестры потом расшили его цветами и кружевами, сидела на стуле посреди шумных женщин, на голове её была фата с прозрачной вуалью. Девушки вокруг танцевали и веселились, жгли растертую хну, над её головой водили подносом со свечами, пытались заставить её грустить, пели причитания. Та старалась выжать из себя слезы, но тщетно. Два года назад на свадьбе дочери все так и происходило: великолепное, царственное бордовое платье, веселье, все смеялись, вокруг - подносы с изысканными угощениями - самые лучшие воспоминания. Вот только я была напугана и шокирована - все мне казалось, что происходит что-то враждебное - вербовка или принятие ислама. Вот дурочка-то...
В книге на свадьбе мужчины тайком передавали друг другу стаканы водки с лимонадом. «Расстроился, услышав, что будут подавать алкоголь. Он не хотел на свадьбе ничего такого, что могло бы доставить неудобство жителям района. … Гости принесут свою собственную ракы и поставят ее на кухне. Те, кто захочет выпить, должны будут лично попросить об этом официанта. Нужный стаканчик ледяной ракы будет приготовлен наверху и незаметно принесен вниз». И на той нашей свадьбе крепкие напитки на столах не стояли, только вода, соки и шипучие, а мужчины выпивали где-то, выйдя из общего зала, а к концу свадьбы были такой же кондиции, как при завершении русской свадьбы.
Меня радовало, что ценности совпадают: счастье детей, их подстройка к изменениям в меняющемся мире, а для этого - развитие, обучение: «Главное достояние человека в этом городе – образованный ребенок». А для себя - комфортная жизнь с партнером.
Духовные свои вопросы герой пытается понять с Наставником: «Любое действие судится по тому намерению, что стоит за ним. В договоре важны не форма и слова, а цели и смысл. … Намерения, воля приходят в двух формах: воля сердца и воля слова».
У главного героя в разные периоды жизни разное счастье: сначала он хотел жениться на девушке из соседней деревни, младшей из трех сестер. Но случилось, что женился он на средней и 20 лет был с ней счастлив, пока не овдовел. К тому времени овдовела и та самая младшая из сестер, и через некоторое время они все же поженились. Подумала: знай он заранее, что будет счастлив и с первой женой, и со второй - какое бы себе счастье выбрал тогда, из своей молодости?
Когда упомянули «диванную поэзию», я встрепенулась: ой, я знаю, что такое «диванная» - у нас так говорят о поверхностных доморощенных критиках, которые по-дилетантски рассуждают о вещах, в которых досконально не разбираются, не выходя из расслабленного состояния, как бы, не вставая с домашнего дивана. Но к этому слову было примечание: «Диванная поэзия – в османской литературной традиции поэтическое направление, формировавшееся с 13 по 19 век под воздействием арабских и персидских литературных традиций. Наименование произошло от термина «диван», что означает «собрание, т.е., собрание стихотворений». Совсем наоборот, на 180 градусов – у меня про непрофессионализм, а там, как про академическое собрание сочинений.
Главный герой всю свою жизнь бродил по улочкам, торгуя копеечным товаром, наблюдая, размышляя, разговаривая с самыми разными людьми, заходил к ним в дома. Он встроился в свой город, как маленький, но необходимый винтик в огромный и сложный механизм, город поглотил его, а он в свою очередь вместил его в себя, со всеми его яркими проспектами и темными закоулками. Через Стамбул он стал понимать себя, принимая в себе все, что в нем было неизменным, и что менялось вместе с изменениями города - «Он ощущал, что свет и тьма в его мыслях похожи на вид ночного города. Может быть, именно поэтому он уже 40 лет выходил на ночные улицы продавать бузу, и ему не важно было, сколько он заработал. … Прогулки по ночному городу напоминали ему прогулки в собственных мыслях. Когда он разговаривал со стенами, с рекламными щитами, тенями, странными и загадочными предметами, которые невозможно было различить в темноте, ему казалось, будто он разговаривает сам с собой». Иногда даже он переставал понимать - наяву ли он шагает, или продолжает жить в своем сне, принимая предметы на улице за фрагменты своих мыслей.
Топография, история, идеология, менталитет, утилитарность.