5

Мечтательность, лёгкость языка, тема памяти...

Я полюбила "Собирателя бабочек" с первых строк, а к концу романа книга стала для меня не просто открытием, она стала для меня вдохновением, она стала жизнью. Йоэл Хаахтела совершил потрясающую вещь - он написал роман, который сделал меня по-настоящему счастливой и гармоничной. Да, вот это, именно это я испытала, читая книгу - я испытала гармонию, гармонию с самой собой, гармонию с природой, гармонию со временем.

Роман представляет собой неторопливый монолог главного героя. Рассказчик получает наследство от некоего Генри Ружечки, с которым, кажется, его ничего не связывает - он просто не знает такого человека. И вот в попытке понять, почему Генри оставил ему свой дом и свою коллекцию бабочек, герой отправляется в путешествие за прошлым. Он ищет тонкую ниточку, связывающую его с Генри. Он хочет найти прошлое - открыть альбом памяти с потрескавшимися фотокарточками или вытащить на свет засушенных бабочек с поломанными крыльями.

Но оказывается, что ниточка совсем не нужна, главное - память, которая позволяет воскресить человека. Рассказы Анны Принц, старой знакомой Ружечки, воскрешают Генри, делают его живым и понятным. Герой идёт вслед за Генри и находит себя, в поисках прошлого он получает настоящее.

Йоэл Хаахтела интересен еще тем, что он поднимает тему особой памяти, памяти культурной, памяти исторической, когда герой помнит не только то, что происходило с ним, он помнит историю, то, что было до его рождения. Не мудрено, что герой работает в музее - хранит историю, хранит память.

Ледники сверкали бесконечными равнинами, и я видел с моста долину, по которой лед полз и таял, превращаясь в море света. Я помнил рождение ледников, снег начал падать на снег, снежинки сцеплялись друг с другом, сплетались в цепочки. Снег не успевал таять, сугробы росли слой за слоем, замерзали, сжимались в плотную массу до тех пор, пока давление льда не сделалось настолько сильным, что его основание стало превращаться в другую субстанцию, понуждая глыбу к перемещению, к течению.

Такое понимание категории памяти я встречала лишь у Александры Свиридовой в одном из её рассказов (к сожалению, запамятовала название), где мальчик помнит войну - время, в котором его ещё не было - помнит, потому что его мама жила тогда, а он перенял от неё эту память, чтобы освободить от тяжести воспоминаний, чтобы помочь и вылечить от страха и боли.

Порой я чувствую то же самое - я чувствую время, в котором меня ещё не было. Йоэл Хаахтела дал мне понять, что со мной всё в порядке, что мне не нужно от этого прятаться, достаточно просто чувствовать, ведь это прекрасно, потому что через прошлое обретаешь настоящее, истинный реальный момент, которым наслаждаешься, просто здесь и сейчас. И это чудесно.

Моя рука повисла в воздухе. Она не прикоснулась к ней, ждала. Я видел, что она ждет. И как же трудно было сказать, что я хочу обратно в этот мир, хочу перескочить к ней через стол, уронить сахарницу, увидеть, как крупинки рассыпаются по столу, пробежать, смеясь, через годы назад, взять ее длинные уставшие руки в свои, раздеть ее, прижать к себе, просить ее прижаться, оставить в прошлом чудаковатого мальчика, забыть, кричать, не молчать, охрипнуть, позвать ее, если она еще там, если она еще не ушла, объясниться, говорить бессвязно, высокопарно, страстно, когда крупинки сахара медленно ползут по столу, жизнь была не просто долгим прощанием или замершей в воздухе тенью руки; скорее, убежать, коснуться, в первый раз, обхватить ладонями ее лицо, взять ее, как обычный мужчина, поседевший, с усталыми глазами, который слабее ребенка, потому что я был с ней, здесь и сейчас, и больше ничего.