4 «Завитки вокруг пустоты»

Иван Алексеевич первые четыре главы явно писал, будучи не в духе. Советую их пропустить и начинать прямо с Чехова, к которому у автора трепетное чувство.

Антон Павлович в Крыму

Более всего мне понравилась эта часть. Года два назад мы ходили пешком в Гурзуф, в музей Чехова. Хлипкий домик в крохотной бухточке, с двориком в шесть шагов, навевает светлую грусть. Это же ощущение словно уловил и Бунин.

Кроме грусти в той бухте веяло одиночеством. Ведь Антон Павлович лишь изредка встречался с женой, а так все один и один, больной, в постоянной сырости, над прибоем, в темной хижине с низкими потолками.

Потом он переехал в Ялту.

Очень интересные моменты подметил Бунин, метко и лаконично их описал. И как описал! С уважением, с деликатной осторожностью.

«И возвращается плевок на место старта»

Взаимоотношения творения и творца — вопрос древний. Ослица Валаамова, «рукописи не горят»... И, наверное, очевидно: родившись, творение уходит в самостоятельное плавание.

Существует мнение, что нужно уметь воспринимать ценность слова вне зависимости от личности автора, особенно если эта личность деструктивна. Что иногда творец сам не вполне понимает глубину им же написанного. Дескать, и пьяница может изречь нечто ценное для тебя, и устами младенца глаголет истина, и любой может очутиться в шкуре той самой ослицы.

И вот еще в старших классах, просиживая много времени над книгами русских классиков, я поняла, что не могу принять такого мнения. И это неприятие сковывает мое мышление.

С тех пор, как мне кажется, удалось немного сбросить оковы и научиться воспринимать слово свободнее, как ценность, отодвинув личность автора на второй план.

И Бунин «Воспоминаниями» мне в этом тоже очень помог! Ведь даже если Иван Алексеевич не просто побрюзжал в мемуарах, а именно желал, открыв неприятные стороны других писателей, бросить тень на их творчество, то это ему не удалось! При чтении этой книги ты твердо ставишь разделительную полосу между творцом и творением.

Да, все описанное Буниным — правда. Раньше приходилось читать документы о неприглядном поведении Блока по отношению к начинающим писателям и про Горького... Но не хочется распространяться об этом.

Интеллигенция перед революцией совершила множество фатальных ошибок, бесилась с жиру, не знала, куда себя деть, развлекалась, а последствия сломали множество судеб.

Но кто наделен властью бросать в них камни? Вот в чем вопрос...

Если бы Бунин сам не указал, что дворянин, я за эти главы никогда не сочла бы его воспитанным и, тем более, благородным человеком. Он добавил темных штрихов в образы коллег по цеху, но больше всего — в свой собственный образ.

Ирония в том, что теперь, читая его, мне нужно будет проделывать полезное упражнение: ценить творение и забывать о близоруком по отношению к окружающим людям творце, не умеющем замять чужую неловкость и отвлечь внимание от чужого промаха.

И все же много крупиц интересного, живого рассеяно по страницам "Воспоминаний". Возможно, их стоит читать, листая, и останавливаясь на том, что действительно заслуживает внимания.