4 И всё пройдёт, всё в бездне пропадёт

Рубаи — четверостишие, поэтическая форма устного творчества Ближнего Востока. Краткость подразумевает цельность, всё лишнее старательно отсекается. Омар Хайям популяризировал рубаи, да с таким успехом, что до сих пор сборники его стихов выходят каждый год. А вот научные труды, которыми Хайям был славен при жизни, забыты или доступны только специалистам.

Простота формы и универсальность тем быстро породили волну подражателей. Стилизовать своё произведение под Хайяма и правда очень легко. Стоит вспомнить дико актуальные лет 15 назад статусы «вконтакте»: мне кажется, что весомая их часть была именно стихами, приписываемыми Хайяму. В массовом сознании он превратился в человека-легенду — как бы в сам дух старого Востока, который всю жизнь только и занимался тем, что изрекал бессмертные афоризмы.

Вообще этот автор настолько популярен, что признание в симпатии к нему равносильно банальности. Да и само чтение тоже. Но мне удавалось долгие годы игнорировать рубаи, так как я ждала от них откровений в духе «самурай без меча подобен самураю с мечом, только без меча». Но май, утопающий в цветах и ощущении свободы, принёс мне лирическое настроение, и рука сама потянулась к этой книге.

В моём предисловии написано, что, хоть многие средневековые мусульманские исследователи работ Хайяма с презрением называли его «материалистом», не подлежит сомнению, что Омар был верующим человеком. Просто в его понимании Бог — создание совершенно нелогичное, хаотическое и само себе противоречащее. А я вот, посмотрев на ведущую в его четверостишиях тему смерти как истинного конца, увидела, что да, Хайям материалист. Но я не понимаю под этим ничего обидного, даже наоборот, восхищаюсь его смелостью быть честным в условиях своего времени и места проживания.

В общем, друзья и подруги, живите, пока можете: пейте вино, любуйтесь красавицами и смейтесь солнцу. Потому что потом земля укроет покрывалом ваши лица, а из прелестных родинок красавиц прорастут фиалки на полях. Инструкции Хайяма переживут тысячелетия, а вот мы — увы! — нет.

Кто в чаше Жизни капелькой блеснет —
Ты или я? Блеснет и пропадет...
А виночерпий Жизни — миллионы
Лучистых брызг и пролил, и прольет...