4

Постмодернистские танцы в болоте умирающего венгерского поселка под холодным октябрьским дождем одновременно отдают гниением и Кафкой, стылой безнадегой и беккетовской абсурдностью, что, в принципе, не так уж и плохо, потому как беспросветная обреченность, густым туманом клубящаяся над героями книги, до удивления сравнимая с их же беспросветной глупостью и леностью, не позволяющей им предпринимать решительные меры по спасению утопающих себя, мне даже чем-то импонирует. Вялотекущее повествование местами до предела насыщено сложноподчиненными предложениями, порой занимающими примерно страницу, либо же внезапно автор уходит от плетения своей паутины, что отнюдь не означает, что в таких местах появляется деление текстового массива на абзацы. Да, читать такую книгу на первых порах было непросто, но потом это уже не только не напрягало, но и доставляло определенное удовольствие, кульминацией которого стала предпоследняя глава, в которой двое канцеляристов пытаются облечь в какое-то подобие официального документа донесения с характеристикой основных героев произведения. Да, уже ради этой главы стоило браться за чтение.

Кроме стилистических игр с формой, которая сразу же бросается в глаза, автор уделяет серьезное внимание и содержанию. Кто здесь выступает в роли Буратино? А кто похож на Гамельнского крысолова? Кто из персонажей наименее отвратителен, и отвратителен ли вообще кто-то из них? У одних героев здесь нет имен, у других нет моральных принципов, а у третьих нет ни толики здравомыслия. Все как в жизни. Так что это, срез общества? Уж больно гротескным он выходит в таком случае. И все же есть здесь пара симпатичных мне персонажей. Один слишком увлечен своими мечтами, но он предстает единственным здравомыслящим человеком. Второй слишком маргинален, омерзителен и категорически мизантропичен. Поселок умирает, его жители наивны и ждут спасителя. Вернее, они даже готовы взять свою судьбу в свои же руки, но слухи о возвращении того, кого они считали давно умершим, полностью лишают их самостоятельности. А этот «воскресший» настолько не промах, что даст фору любому Остапу Бендеру.

А вот финал, при всей своей изящной форме, содержанием меня не порадовал, так как оставил чувство недосказанности. Впрочем, в этом отношении до Кафки ему далеко. Что не может не радовать.