5

Однажды мне уже попадалась книга об оккультном в русской культуре, написанная англоязычными исследователями, но магии там уделялось мало внимания; зато авторы называли Нину Петровскую groupie, предлагали посмотреть на «Дьявола» Добужинского в перевернутом виде, чтобы увидеть демоническую женщину, препарировали «Месс-Менд» как образец литературы советского оккультизма и вообще развлекались на славу.

Райан по отношению к предмету серьезен (однажды лишь сорвался, заявив, что сюжет о жене, воскрешенной посредством обтирания головой убитого огненного змея, «дарит поклонникам З. Фрейда»), но его фактическая не-принадлежность к русской культуре все равно придает некоторую пикантность. Так, скажем, отдельные ритуалы требуют присутствия и даже участия медведя (ручного или, буде не позаботились о приручении заранее, дикого), и в устах автора-англичанина слова «если же медведя нет...» звучат забавно, — примерно как «если под рукой не оказалось муки...» в кулинарной книге.

Некоторые приметы доставляют и без комментариев: вымазанная сажей черная курица в темной комнате, гадание с запеченной в пирог иглой («уколовшая язык девушка выйдет замуж» — а проглотившей это, по-видимому, сулит смерть в девках). Или вот потрясающе ироничное: «встреча с девицей — предвещает неудачный день, с блудницей — предвещает счастливый день». Или целебный покойник, из которого вырастает царь-трава: «если муж жены не любит, возьми голову его и поставь пред мужа, — только что увидит, будет любить пуще прежнего». Ну а кто бы сомневался. С такими радикальными некромантками-то шутки плохи. Райан называет подобные практики на Руси «использованием трупа в позитивных целях». Тревожных (и новых для меня) моментов тоже предостаточно: вот завладевающий младенцем демон тиренький: «его присутствие обнаруживалось, если только что родившийся ребенок засмеется; за такими детьми следовало очень внимательно присматривать и никогда не показывать посторонним, чтобы не вырос урод» — pure fuckin evil, по-моему. Или поздняя, явно литературная примета, но как подмечено: «видеть сон во сне = к самому страшному несчастью, потере рассудка».

Книги с таким обширным материалом обычно приятно удивляют вот чем: ожидаешь от них независимого пласта информации, а в результате заполняются какие-то совершенно посторонние лакуны, которых автор книги даже не касается. Для меня они оказались, вкратце, такими:
- Гелла; известно, что Булгаков заимствовал имя у греков, о богине преисподней тоже слыхала, — а вот о «злой демонице Гилло (Гелло)», аналоге Лилит, слышу впервые;
- порадовало различие (и в то же время некоторое сходство) в поверьях славянской и скандинавской мифологии, связанных с влиянием стриженых/нестриженых ногтей на потустороннюю жизнь человека. Об отчете, который дается на том свете о каждой волосинке, — это общеизвестное; известен и проклятый корабль Нагльфар, сделанный из ногтей мертвецов, — которые, конечно, нужно срезать и сжигать, чтобы не поставлять лишний материал на его строительство. А Райан вспоминает еще и такое: «ногти у старообрядцев использовались как амулеты, способные помочь человеку выбраться из могилы и взобраться на небо».
- Артур Мэкен известен, помимо прочего, тем, что содействовал созданию легенды об ангеле, заступившемся за британцев при Монсе. Меня всегда удивлял хайп вокруг этой истории, но сейчас вроде бы прояснилось: Райан утверждает, что заступничество святых воинов вообще нехарактерно для мировых культур — кроме византийской и славянской. Так что тогда как для нас легенды о чудесных покровах более-менее привычны, англичан подобное вмешательство не на шутку смутило.

И напоследок — вообще о постороннем.

Я из тех, чье воображение давно и плотно занимает «Мор. Утопия». Это одна из тех единичных игр, которые, по-моему, достойны самого пристального внимания культурологов. И беглое упоминание в «Бане в полночь» о кукольных изображениях «лихорадок» и народных способах борьбы с эпидемиями заставило меня в очередной раз переустановить «Мор» и готовиться пересмотреть предыдущий связанный с ней опыт. Такие дела.

(Жаль, конечно, что Райан при таком обилии «зачем» мало внимания уделяет «почему»: т.е. мы-то знаем, зачем нужно молча посидеть на дорожку, но откуда это пошло — вопрос совсем иной. Но, поскольку книга заявлена как «обзор», такие копания наверняка и не входили в планы. Охотящимся за «почему» по-прежнему рекомендую Зеленина).