3

Сейчас я перечла опять весь свой дневник. Боже, как я измельчала. Думаю и пишу только о еде, а ведь существует, кроме еды, ещё масса разных вещей.

Сложные у меня сложились отношения с книгой.
Вначале дневника дано предисловие, с которым теперь я полностью соглашусь. Лена несомненно странный человек и просто находка для практикующего психолога. Но давайте расскажу всё по порядку.

Первые главы дневника я читала с огромным волнением, с предчувствием беды, что выльется на меня словами ленинградской восьмиклассницы. Меня атаковали мурашки. Давило на психику осознание того, что это настоящие строки жившего человека, его мысли, переживания, как будто я подглядываю в замочную скважину. И интересно и совестно одновременно.

Постепенно это чувство стало угасать. Пропал интерес, как к самой Лене, так и к происходящему вокруг. Стало невыносимо тошно.
Мне очень сложно объяснить свои чувства. Наверное это пресловутая антипатия к героине. Я не могла её понять и принять. Что самое страшное - сама себя Лена тоже не могла понять. Давно я не встречала настолько мечущегося, нестабильного (как в мыслях ,так и в поступках) человека.
Нет, меня не пугали подробности выживания и стотысячные описания её завтрака и обеда. Меня угнетал её эгоизм и отсутствие какой-либо позиции. Это относится ко всему: к семье, к войне, к друзьям, к власти, да даже к своему дневнику.

Реально, я пытаюсь, но не получается объяснить, что я чувствовала при прочтении дневника Лены. Может сложиться впечатление, что мне не хватило художественности, эмоций, накала...нет, я этого и не ждала.
Ниточка от сердца к сердцу не протянулась.

Думаю, мало кто может упрекнуть меня в бесчувственности и сухости. Сейчас разрешаю. После прочтения лишь стыдливое сожаление...жаль, что этот дневник не написала какая-то другая девочка.

Изучающим тему блокады и в целом ВОв прочитать советую. Возможно у вас сложится совсем другой мнение и я искренне буду этому рада, честно.

По правде говоря, если Ака умрет, это будет лучше и для нее, и для нас с мамой. Так нам приходится все делить на три части, а так мы с мамой все будем делить пополам. Ака - лишний только рот. Я сама не знаю, как я могу писать такие строки. Но у меня сердце теперь как каменное. Мне совсем не страшно. Умрет Ака, или нет, мне все равно. Уж если умрет, то пусть после 1-го, тогда ее карточка достанется нам. Какая я бессердечная.