4 Хлеб и пиво! Вино и мясо!

«Мы вчера катались по Нилу -
у меня болит голова».
Мало она болит,
что не отучила тебя от ночных гулянок.

Михаил Кузмин «Александрийские песни»

«Хлеб и пиво!».

Это традиционное приветствие египтян. Спасибо им, словоохотливые люди были и все записывали и ваяли в камне, благодаря чему мы много узнали о древней египетской цивилизации.

Есть Египет и Египет.

Первый: Семь покрывал Изиды, «Книга мертвых», тайна пирамид, сфинкс, загадочный до жути, Тутанхамон (он был очень умен), Нефертити, статуэтки Осириса, мудрость древних, и прочая Атлантида.

Второй: Египет такой, каким описал его Монтье, представив ежедневную жизнь египтян при династии Рамсесов. Рамсесы – это Новое царство, эпоха великих пирамид уже осталась позади, сфинкса засыпало песком, пирамиды по-прежнему строятся, но не с таким размахом. Гробницы грабят все кому не лень, дух упадка уже чувствуется в горячем воздухе Аравийской пустыни.

Пьер Монтье мало говорит о религии и философии, так же как и о политике. Он рассказывает, как жили люди: какие у них были дома, что носили, что ели, как вели хозяйство, как работали и справляли праздники, как воевали. Эту же самую эпоху описывает Томас Манн в «Иосифе и его братьях» ( «Иосиф и его братья» Томас Манн ). Манн написал «Иосифа» раньше, чем Пьер Монтье опубликовал свой труд, поэтому не мог его читать, но обе книги перекликаются обилием бытовых подробностей.

Несмотря на некрофильский душок древней египетской цивилизации, египтяне были людьми живыми, любили радости жизни, с удовольствием кушали и выпивали, вдохновенно предавались любовным утехам, пользовались красивыми вещами. Вот эта цитата слишком длинная, чтобы вставлять ее в рецензию целиком, но если не поленитесь заглянуть, то увидите подробное описание всех атрибутов богатого вельможи, в льняных одеждах, умащенного благовониями, на колеснице с сирийским жеребцами, чей рот «наполнен вином и пивом, хлебом, мясом и пирожками».

Разумеется, не об одних вельможах идет речь. Монтье рассказывает и о простых людях, о рабах, солдатах, храмовых танцовщицах и жрецах, писцах и чиновниках. Мое издание содержит комментарии, что автор дает несколько идеализированную картину жизни простых людей, а на самом деле, все было гораздо безрадостнее. Одна глава посвящена фараону. Вот уж кто не мог позволить себе лениться. Очень занятой был человек и разносторонне развитый.

Писцы считали себя элитой и с презрением относились к неграмотному населению. В школе нерадивых учеников пугали участью земледельца или солдата, красочно живописуя горести их существования. Ученье, и в самом деле, было светом, который открывал широкие перспективы. При хорошем стечении обстоятельств, любой писец мог стать высокопоставленным вельможей. Хотя многие, конечно, проводили жизнь, составляя описи товаров и списки налоговых должников.

Стоит отметить особенную любовь египтян к слову и веру в его действенность. У них существовало выражение «правдивый устами». Считалось, что как сказано, так оно и есть, поэтому каждый египтянин клал в гроб оправдательную речь, которую он должен сказать, представ перед судом богов. Замечательный документ, в котором кроме общих фраз из разряда «Я не творил дурного» и «Я не кощунствовал» содержатся и очень узко-специальные заявления: «Я не давил на гирю. Я не плутовал с отвесом». То есть, похоже, действовало правило от противного: если числился за кем-то грешок, надо обязательно было сказать, что ты этого не делал.

А что же делать, если сердце, которое все знает, выдаст на суде богов? Уговорить его молчать: «О сердце мое, сердце моей матери, сердце моей плоти! Не вставай против меня в качестве свидетеля, не перечь мне перед судьями, не клади свой вес против меня перед владыкой весов. Ты – мой Ка, который во мне, ты Хнум, дающий целостность моим членам. Не допусти, чтобы имя мое плохо пахло… Не лги против меня перед богом!» Такая вот святая простота.

Книга написана простым языком и читается легко. Рекомендую всем, кто интересуется Египтом и любит почитать про людей, а не про политику. Хотя мне мил и первый Египет, тот который «семь покрывал Исиды». Впрочем, одно другому не мешает.

Да будет в вашем сердце милость Амона! Так говорю я, писец без жалования, потерявшийся в веках.