4.5 Краткость - сестра таланта

Действительно - сюжет для романа, и жаль, что Варшавский романов не писал. А может не жаль, потому что он умел вмещать романы в маленькие рассказы. Такой способностью, на мой взгляд, лучше всех владели Чехов и Бредбери. О схожести писательских почерков американского и советского фантастов я уже писал. Но в конкретно этом рассказе все же больше от Чехова, чем от Бредбери, и это при том, что рассказ фантастический.

Образ Чехова всплывает еще и потому, что в купе поезда встречаются две его ипостаси - писатель и врач. Писатель переживает некий кризис, и врач предлагает ему историю в качестве "сюжета для романа".

Фантастическая сторона рассказа врача - речь идет о пересадке мозга. В больницу поступают двое критических пациентов, у одного инфаркт лёгких, у другого - мёртв мозг. Но пересадка лёгких от второго первому не кажется хирургу возможной, и он решается на смелый эксперимент - пересадку мозга.

Чудо, но всё прошло успешно, человек с телом и мозгом от разных доноров выжил. Но он не помнил своей предыдущей жизни. Его приняла любовница того, кому принадлежало тело, она же его опознала, и он стал жить с ней. Через какое-то время он случайно встретил свою бывшую жену, ту, с которой он жил в другом теле. Он не мог её вспомнить, но его безудержно тянуло к ней. Она тоже чувствовала в нем что-то необъяснимо родное. Так возник любовный треугольник - всё это тянулось много лет.

Мозг принадлежал бывшему журналисту, а тело преподавателю вуза, однако, журналист не мог стать преподавателем, благо на то было объяснение - потеря памяти, поэтому ему пришлось заняться тем, к чему он был больше расположен - он стал писателем, но внутренний конфликт, которого он сам не может себя объяснить, разрывает его личность.

Врач предрекает, что, скорее всего, этого пациента ждет психушка. "И ничем нельзя ему помочь?" - спрашивает озадаченный писатель. "Есть радикальный метод - рассказать больному правду, чтобы он знал причину заболевания, как бы посмотрел на себя со стороны", - отвечает врач и выходит в тамбур покурить. И эффектная концовка рассказа:

И как я мог не вспомнить раньше, что эту мальчишескую фигуру, облаченную в белый халат, и внимательные зеленоватые глаза с выгоревшими ресницами я видел над своим изголовьем в клинике, когда меня учили говорить, и потом, сквозь пелену бреда…
Становилось ясным многое. И то, что начатая до болезни диссертация казалась мне теперь китайской грамотой, и обуревавшее меня в последнее время стремление писать.