4.5 Разум когда-нибудь победит?

Пьеса Бертольда Брехта «Жизнь Галилея», взяв за основу историю знаменитого учёного Раннего Нового времени, поднимает целый пласт вопросов, касающихся взаимоотношений науки и власти, науки и народа, ответственности тех, кто совершает научные открытия. Также рассматриваются вера в авторитет, которая нередко мешает науке (да и далеко не только науке) развиваться, и столкновение старого порядка с новыми веяниями. Известно, что Галилео Галилей, астроном, математик и физик, был сторонником коперниковской теории Вселенной, отрицавшей общепринятую в то время систему мироздания Птолемея, согласно которой центром Вселенной является неподвижная Земля. Галилей не просто верил, что Земля вертится вокруг Солнца, но и доказал это своими вычислениями, много часов наблюдая за небом в сконструированную им подзорную трубу.
Эти открытия, несмотря на всю свою кажущуюся разумность и очевидность (каждый мог понаблюдать за небом в трубу Галилея), отнюдь не были радостно приняты власть имущими. Церковь, которая в данной пьесе, по словам самого автора, олицетворяет верховную власть как светскую, так и духовную, не хочет никаких изменений в установленном порядке и опасается, что веяния нового времени могут выйти за рамки «чистой» астрономии и вызвать брожения в умах просто народа. Этого опасаются и богатые землевладельцы. Если веками считающиеся правильными и не подвергающиеся сомнениям установки внезапно потеряют смысл, что будет с крестьянами, у которых ничего по сути нет, кроме веры в небеса и незыблемый порядок? Они веками рассматривали свою покорность, терпение и труд в поте лица как элемент божественного и единственно правильного порядка, «неразрушимого, как горы». А что если они начнут сомневаться в этом, проникнувшись разговорами о новом времени, где властвуют разум, где небо оказалось пустым, а Земля - всего лишь одно из многих небесных тел в бесконечной Вселенной? Что если вдруг выяснится, что, как говорит Галилей, «добродетели вовсе не сопряжены с нищетой»?
Возможность постепенного вытеснения слепой веры новым «искусством сомнения» серьёзно пугает власть предержащих, которых всё устраивает в старом миропорядке.
В результате, сославшись на текст из Священного Писания, церковь, в лице своего репрессивного органа, инквизиции, пытается заставить Галилея отречься от его «еретических» теорий. В конце концов, несмотря на весь свой талант, Галилей – человек, которому не чужды обычные человеческие слабости…
В финальных сценах мы видим постаревшего учёного, ставшего фактическим пленником инквизиции, но сохранившим возможность втайне работать и развивать свои идеи. Пьеса кончается тем, что Галилею удаётся переправить свой научный труд «Беседы» в Голландию с помощью своего бывшего ученика Андреа. В каком-то смысле этот завершающий аккорд подтверждает правоту Галилея, своим отречением «обретшего время», чтобы создать революционный научный труд, который вопреки всем преградам станет достоянием общественности. То есть прогресс можно только замедлить, но нельзя остановить.

Таковы были мои мысли по прочтении данного произведения, но, как выяснилось, автор видел это иначе. «Жизнь Галилея» была задумана и написана в ответ на современные Брехту события. Пьеса призвана преломлять реальность и, следовательно, наполнена множеством подспудных параллелей и не боится исторических анахронизмов.
Важно отметить, что существуют две редакции этого произведения. Первая написана в 1938-1939 гг., и для неё характерна тенденция видеть поступки Галилея в положительном ключе, приблизительно так, как я это описала выше. Да, он отрёкся, но смог продолжить дело своей жизни.
Вторая редакция пьесы написана после трагедии Хиросимы, когда повестка дня была уже иной. В ней отречение Галилея, напротив, трактуется по большей части негативно, как проявление его «общественной несостоятельности» и даже как «предательство» им народа. Брехт вкладывает в уста Галилея следующие слова: «Тот, кто не знает истины, только глуп. Но кто её знает и называет ложью, тот преступник». Иными словами, автор проносит через пьесу мысль о том, что наука не может быть «чистой», отвлечённой от реальности. Научные свершения должны иметь позитивное общественное значение.
Я думаю, что определённое зерно истины есть в обеих трактовках. При этом не могу не добавить, хотя мне и понятен замысел Брехта, что легко рассуждать, следовало ли кому-то отрекаться или не следовало, когда тебя это напрямую не касается. Немногие могли бы устоять при виде орудий пыток, которыми инквизиция пугала Галилея. На ум приходят слова из пьесы: «Несчастна та страна, которая нуждается в героях» (в принципе, практически всю пьесу можно разобрать на цитаты).
Хотя сегодня мы читаем вторую редакцию, я понимаю отречение Галилея и никак не могу его за это осуждать. Впрочем, наверное, это естественно для крупного литературного произведения. Оно начинает жить своей жизнью, и читатель совсем необязательно должен соглашаться с авторской точкой зрения.
Наличие двух версий одних и тех же событий, где прослеживаются две, по сути, противоположные тенденции, само по себе интересно. Когда я прочла о том, что автор создал второй вариант, удаляя одни эпизоды и изменяя другие в первой редакции, мне подумалось, что так и пишется история. По сути каждый решает, что ему следует записать, а что лучше проигнорировать. В зависимости от подобных выборов, намеренных или случайных, формируются наше отношение к людям и событиям и наше всегда субъективное мнение.
Практически любое историческое событие можно интерпретировать по-разному. На одно и то же событие можно или даже нужно смотреть с разных углов зрения. «Картинки», полученные с различных точек обзора, неизбежно будут отличаться, иногда сильно отличаться. Возьмём простейший пример, который относится к эпохе Галилея и упоминается в пьесе, - Тридцатилетняя война. Очевидно, что каждая из принимающих в этой войне сторон имела свою собственную точку зрения на происходящее.
Каноническую версию того или иного исторического события, если она имеется, можно в большинстве случаев аргументированно поставить под сомнение.
P.S. Позволю себе ремарку касательно прямых исторических параллелей (поиска сходства между прошлым и настоящим и попыток предсказать будущее с помощью подобных сопоставлений). Среди историков превалирует мнение, что поиск таковых считается скорее уделом публицистов и журналистов, хотя не очень добросовестные историки этим порой и злоупотребляют. Я с этим согласна и в существование исторических параллелей верю слабо. Но когда речь идёт о художественном произведении, проведение параллелей между разными эпохами в каком-то смысле неизбежно, а иногда и полезно. В конце концов, произведения на исторические темы (строго говоря, пьеса «Жизнь Галилея» не является исторической, она только поставлена в исторических декорациях, но тем не менее тема параллелей затрагивается) пишутся для современной им аудитории и должны быть ей понятны и интересны. В этой связи, по моему мнению, существует основной критерий – авторский талант с большой буквы. А Брехту таланта, очевидно, не занимать. Пьесу читала с искренним удовольствием.