5 Маленькая, небольшая книга о большой трагедии не только самого автора, но и всего мира.

В жизни семилетнего мальчика все перевернулось в один прекрасный день.

5 ноября 1990 года. Клиффсайд-Парк, Нью-Джерси
Мать трясет меня за плечо, чтобы я проснулся. “Случилось несчастье”, — говорит она.

Маленький Зи догадывался, что случилась беда с отцом, но боялся задавать лишних вопросов. Они собрали необходимые вещи отправились к двоюродному брату отца в Бруклин. На входе в квартиру их ожидала полиция. Они то и сообщают им пренеприятные новости. Но семья до последнего не верит в то что их любимый отец и любящий муж способен на совершение теракта.
Практически всю жизнь семья переезжала с места на место. Когда люди узнавали чьи они родственники, то мать лишали работы, а детей гнобили в школе.

Меня так долго травили и ненавидели, что я теперь совершенно не понимаю, как реагировать на доброту.

В один момент они снова переехали, сменили имена и фамилию и травля закончилась. Вот только отец периодически напоминал о себе.
Трудно представить, что пережил Зак и его семья. Но мальчик выбрался, не пошел по стопам отца. Неизвестно, что было бы с Заком, если бы его отца не поймали или не дай Бог выпустили из тюрьмы.

Каждый раз, когда я вижу в новостях сообщение об очередном теракте, я в первый момент, вопреки очевидности, всегда надеюсь, что мусульмане тут не причем - слишком много мирных последователей ислама уже заплатили высокую цену за действия фанатиков.

Повествование в книге идет от первого лица. Читая, складывается ощущение, что ты сидишь вечером на кухне, пьешь чай и ведешь разговор по душам с автором. Книга не большая, но в ней собрано очень много боли, переживаний и трагедий автора, которые коснулись человечество. Взрослеть, осознавая, что твой любимый отец причастен к одной из самых масштабных трагедий мира, очень страшно.

Никто никогда не сажал меня рядом с собой и не объяснял, что такое сочувствие и почему оно значит больше, чем власть, патриотизм или религиозная вера. Но я обучаюсь этому прямо там, в коридоре: я не могу делать с другими то же самое, что сделали со мной.