3.5

Моему дедушке.
Служивший в армии в послевоенной Германии,
ты видел разрушения, о которых пишет автор,
и как бы мне хотелось обсудить с тобой прочитанное.
Посвящаю тебе рецензию - способ размышлять вслух,
как вести диалог не только с читателем.

В сборник эссе "Естественная история разрушения" вошли так называемые Цюрихские лекции автора (посмертная американская версия немецкого сборника "Воздушная война и литература") и три дополнения - эссе об Альфреде Андерши, Жане Амери и Петере Вайсе.

Заинтересовала и заставила взяться за произведение первая и основная часть - эссе о воздушной войне, которая в общем полностью оправдала мои ожидания. Задумывались ли вы когда-нибудь о последствиях Второй мировой войны для Германии? Вспоминая о ней каждое 9 мая (а надо бы гораздо чаще), мы говорим об огромных потерях советского войска и мирного населения, об ужасах войны, Блокаде и разрушении наших городов. Но вряд ли кому-нибудь придёт в голову скорбеть о разрушенных почти до основания немецких городах. Мы всегда вспоминаем только то, что коснулось нас, наших семей или близких друзей и знакомых.

Не могу сказать, что эссе мне понравилось, потому что это не подходящее слово. Скорее оказалось интересным с той точки зрения, что открыло совершенно новую для меня тему. Автор рассказывает о воздушной войне, которая велась против Германии в годы войны и диктовала разрушение немецких городов, не только крупных, таких как Кёльн, Франкфурт-на-Майне, Берлин и Мюнхен, но и множества мелких. По мнению Зебальда, целью стояло не только уничтожение гражданского населения, но и истории и немецкой культуры в целом. Вопрос, о котором я никогда не задумывалась. Разрушение культуры, архитектурного наследия, насколько изменился облик страны и сознание населения, я имею в виду гражданского, простых людей, живущих в маленьких городах.

Будучи писателем и историком литературы, Зебальд интересуется, естественно, в первую очередь последствиями этих разрушений в немецкой литературе. Его произведение посвящено в сущности одной идеи - что разрушения и ужас войны настолько парализовали людей, что они не могли его передать не потому, что не хотели, а потому что не могли. А если что-то и было передано, то сделано это в очень отрывистой, клишированной форме. Интересна мысль, что немалое число пострадавших от воздушных налетов воспринимало это как справедливую кару и даже акт возмездия свыше. В виду чего люди стремились поскорее забыть весь ужас происходящего.

Реальность тотального уничтожения, непостижимая в своей экстремальной случайности, стирается, бледнеет за ходячими формулировками вроде "все стало добычей огня", "роковая ночь" .. и проч. Их функция - маскировать и нейтрализовать переживания, выходящие за пределы постижимого.

Зебальд искренне сокрушается о том, что опыт целой эпохи не отражен должным образом в литературе. Начав своё исследование в этом направлении и раз за разом натыкаясь на неполноту сведений, он определяет это как "отмалчивание".

Конечно, кое-какие подходящие тексты существуют, но то немногое, что сохранила для нас литература, ни по качеству, ни по количеству не сопоставимо с экстремальным коллективным опытом той эпохи.

Небольшое по объему эссе не охватывает всю сложность вопроса, и автор сам в этом признается, но затрагивает множество его аспектов и "позволяет хотя бы отчасти понять, каким образом индивидуальная, коллективная и культурная память обращаются с опытом, превышающим предельную нагрузку", как пишет Зебальд, а главное, заставляет задуматься, и не это ли ценно в литературных произведениях?

Три дополнительных эссе о писателях оказались мне менее интересными, тем более, что (к своему стыду) я никогда о них и не слышала. Они написаны настолько сложным языком и так далеки для понимания обычному читателю, что поспособствовали снижению оценки, За первую часть я бы поставила 4 (из 5), за вторую - никак не больше 3, но сборник на то и сборник, так что несложная арифметика приводит нас к среднему арифметическому.

В каждом из эссе Зебальд дает краткую, иногда весьма фрагментарную, биографию писателя и литературный (или это называется филологический?) разбор основных произведений. Повторюсь, язык повествования очень сложный, наполненный специфическими терминами, узкими понятиями. Приводится очень много сравнений с творчеством других немецких авторов, цитат из работ и биографий, написанных литературоведами.. в общем множество неизвестных имен. Это немного испортило моё впечатление об авторе. Но наверное всё же стоит разделять публицистику и литературоведение, и не отчаиваться, если не до конца понимаешь последнее.