Последний смысл

Критик: Юрий Володарский
Рецензия на книгу Барракуда forever
Оценка:

Рютер взялся за перо довольно поздно, в 46 лет, зато уж взялся так взялся, теперь у него каждый год выходит по роману. Подобная плодовитость — характерный признак популярной литературы, и «Барракуда Forever» как раз к ее разряду и принадлежит, хотя и с оговорками. Место Рютера на книжной полке пониже Уэльбека с Бегбедером, но повыше Марка Леви. Пожалуй, где-то рядом с Фонкиносом, Леметром, Дидьелораном, Барбери. Чего-чего, а качественной легкой прозы в нынешней французской литературе хватает с лихвой.

Рассказчику романа Леонару десять, его деду Наполеону, бывшему знаменитому боксеру, принявшемуся на старости лет совершать то странные, то очень странные поступки, — восемьдесят пять. Самая странная из выходок — первая: Наполеон неожиданно для всей родни вздумал развестись со своей женой Жозефиной (ну а как еще должны звать супругу Наполеона?), с которой он прожил в любви и согласии добрых полвека. Отправив никогда ни в чем не перечившую мужу возлюбленную с глаз долой, он то пытается отремонтировать квартиру собственными стариковскими силами, то решает отправиться в путешествие, не очень понимая, в какое именно. Большинство дерзких начинаний постепенно слабеющего деда, конечно же, заканчивается то печально, то очень печально.

Поскольку сын с невесткой являются образцами рациональности и благоразумия, Наполеон их не терпит и, насколько это возможно, предпочитает избегать. По сути Леонар остается его единственным близким человеком, доверенным лицом и соучастником. Стратегия поведения внука — единственно верная: деда можно разве что легонько притормаживать, но нельзя пытаться остановить. Вечный боец по натуре, Наполеон вступил в свой последний поединок — со старостью, с болезнью, со смертью. Выиграть этот бой у него нет никаких шансов, но провести сражение достойно — последнее дело его неиссякаемой чести.

В чем особенности чести Наполеона, Рютер сообщает не сразу, драматургия в его романе просчитана до мелочей. Все карты — и те, которые были на руках, и те, что оказались припрятанными в рукаве, будут раскрыты только к самому концу книги, что сделает финальный катарсис куда более неизбежным и интенсивным. Слезоточивость — еще одна отличительная черта массовой литературы такого рода, в романе Рютера ее уровень равен приблизительно пяти-шести салфеткам. В реквизитах жанр этого произведения обозначен как драма, но с не меньшими основаниями можно было бы дать ему какое-нибудь забавное и парадоксальное определение. Например, назвать его развлекательной трагикомедией.

О морали романа красноречиво свидетельствуют фраза: «Смысл жизни, он совсем несложный, он в том, чтобы хорошо провести время с теми, кого любишь. Выкинь из головы все остальное, это не имеет никакого значения». Пожалуй, в двадцать-тридцать-сорок эту максиму нетрудно оспорить, но если вам посчастливится дожить до восьмидесяти пяти, вы целиком и полностью с ней согласитесь.