Танатология — 38 книг — стр. 2

Этот духовный шедевр во всем мире считается одним из наиболее полных и авторитетных изложений учений тибетского буддизма, духовным наставлением о жизни и смерти, а также глубоким источником священного вдохновения, берущим свое начало в самом

Этот духовный шедевр во всем мире считается одним из наиболее полных и авторитетных изложений учений тибетского буддизма, духовным наставлением о жизни и смерти, а также глубоким…

Перед Вами - уникальное издание: впервые представлено на русском языке творчество одного из самых оригинальных мыслителей XX века, Владимира Янкелевича, который создал в своем фундаментальном труде "Смерть" первую в истории мировой мысли систему философии смерти. Для всех интересующихся глубинными, если не бездонными основами нашей жизни. Для всех жаждущих найти лекарство от суеты сует и того, что сам В. Янкелевич определил как "эсхатологический эвдемонизм".

Перед Вами - уникальное издание: впервые представлено на русском языке творчество одного из самых оригинальных мыслителей XX века, Владимира Янкелевича, который создал в своем…

В книге Карла Христиана Клемена (1865 - 1940), выдающегося евангелического теолога и историка религии, рассматривается эволюция представлений о загробном мире в религиях мира - от верований первобытных племен до воззрений начала XX в. (необуддизм, протестантская теология). Автор предлагает собственную систематизацию идей о форме, месте и содержании жизни после смерти.

В книге Карла Христиана Клемена (1865 - 1940), выдающегося евангелического теолога и историка религии, рассматривается эволюция представлений о загробном мире в религиях мира - от…

Данная книга является попыткой философского исследования проблем ментальности и ее эпифеномена - смерти (Танатоса). Смерть, в силу ее факультативности для каждого человека, нельзя познать до конца. Размышляя о смерти, каждое поколение по-своему

Данная книга является попыткой философского исследования проблем ментальности и ее эпифеномена - смерти (Танатоса). Смерть, в силу ее факультативности для каждого человека, нельзя…

..

Сэр Томас Браун (1605-1682) – автор многих философских работ, исследующих природу человека, природу его происхождения, жизни и смерти. Книга представляет первую часть так называемого «двойного эссе», вторая часть – «Сад Кира». Эссе посвящено феномену смерти, начинаясь экскурсом в культуру погребения различных народов и эпох, постепенно восходит к торжественно-мощному финалу осмысления смерти. На русском языке публикуется впервые.

Сэр Томас Браун (1605-1682) – автор многих философских работ, исследующих природу человека, природу его происхождения, жизни и смерти. Книга представляет первую часть так…

"Легенда о Смерти" - центральное произведение крупнейшего бретонского писателя, исследователя культуры и истории Анатоля Ле Бра. Это сборник старинных народных преданий, раскрывающих тему Смерти. Короткие рассказы, написанные просто и увлекательно, полные мистики, яркой образности, сохраняют глубинную связь с кельтскими традициями. Эти легенды - плод народной веры и богатейшего воображения - передают живую интонацию устного повествования и погружают читателя в атмосферу таинственности и "сладкого ужаса".

"Легенда о Смерти" - центральное произведение крупнейшего бретонского писателя, исследователя культуры и истории Анатоля Ле Бра. Это сборник старинных народных преданий,…

Как возникла смерть? Кто создал ее и зачем? Кто управляет ею и можно ли ее одолеть? И если можно - то как? И что вообще такое смерть - нелепая оплошность судьбы, которую можно исправить, или кара за прегрешения и вины человеческие, которые не искупить никак и никогда? Все эти вопросы мучили людей с того самого момента, когда они осознали себя людьми. Кого только они не винили в появлении смерти: божественных творцов, которые создали человека недостаточно прочным, злые силы, которые коварно мешали процессу творения, солнце и луну, капризно препятствующих бессмертию, всевозможных животных, желавших единолично владеть земными и водными угодьями...
Писатель и историк Владислав Петров просеял сотни мифов самых разных народов - от американских индейцев до австралийских аборигенов, от коренных народов Крайнего Севера до бушменов на юге Африки. В итоге получилась книга, посвященная, с одной стороны, представлениям о смерти, которые существовали на заре человеческой цивилизации, а с другой - самой человеческой природе, которая с тех пор, похоже, не очень изменилась.

Как возникла смерть? Кто создал ее и зачем? Кто управляет ею и можно ли ее одолеть? И если можно - то как? И что вообще такое смерть - нелепая оплошность судьбы, которую можно…

Ленинград, 1930. Красная газета.
Оригинальная обложка. Сохранность удовлетворительная.
Книжка известного немецкого физиолога А.Липшютца хотя и не исчерпывает всех разветвлений биологической проблемы смерти (например, эндокринной теории старости), но является весьма поучительной по той последовательности, с которой автором проводится "причинная", или точнее "кондициональная", точка зрения на "смерть, как фазу развития особи", при самом решительном отрицании телеологических подходов к проблеме смерти.

Ленинград, 1930. Красная газета.
Оригинальная обложка. Сохранность удовлетворительная.
Книжка известного немецкого физиолога А.Липшютца хотя и не исчерпывает всех разветвлений…

Это книга о горе по жертвам советских репрессий, о культурных механизмах памяти и скорби. Работа горя воспроизводит прошлое в воображении, текстах и ритуалах; она возвращает мертвых к жизни, но это не совсем жизнь. Культурная память после социальной катастрофы — сложная среда, в которой сосуществуют жертвы, палачи и свидетели преступлений. Среди них живут и совсем странные существа — вампиры, зомби, призраки. От «Дела историков» до шедевров советского кино, от памятников жертвам ГУЛАГа до постсоветского «магического историзма», новая книга Александра Эткинда рисует причудливую панораму посткатастрофической культуры.

Это книга о горе по жертвам советских репрессий, о культурных механизмах памяти и скорби. Работа горя воспроизводит прошлое в воображении, текстах и ритуалах; она возвращает…

На матеріалах культури традиційних соціумів і ранніх держав давнини висвітлено широке символічне поле щодо поховальної обрядовості, уявлень про край смерті і посмертну долю тощо. На численних прикладах показано глобальність та вкоріненість уявлень про концентровану позатілесну духовну сутність (власне, «душу») людини, її полярність (поділ на верхню, «пташину», та нижню, «тіньову» або «зміїну»), висвітлено подальшу міфологізацію цього розподілу. Продемонстровано суттєву роль культу предків у багатьох культуротворчих процесах давнини - від соціальних трансформацій у суспільствах до форм візуального мистецтва (портретизм, театр тощо).
Для студентів вищих навчальних закладів, працівників культурно-освітніх закладів, усіх, хто цікавиться проблемами історії культури та аспектами людської ментальності.

На матеріалах культури традиційних соціумів і ранніх держав давнини висвітлено широке символічне поле щодо поховальної обрядовості, уявлень про край смерті і посмертну долю тощо.…

В предлагаемой русскому читателю книге представлены отдельные лекции из фундаментального курса, посвященного Феноменологии духа Гегеля, который Кожев читал в период с 1933 по 1939 год. Этот лекционный курс положил начало новой эпохе во французской философии, которая продолжается и по сей день. Я попытаюсь изложить наиболее существенные моменты интерпретации Кожевым Гегеля, лежащие в основании современной французской мысли.
Как считает Кожев, до-гегельянская псевдофилософия и ньютонианская псевдонаука рефлектируют над Реальным, располагаясь вне его. Эта Рефлексия стремится дать "видение" Реального с точки зрения автономного познающего Субъекта, независимого от Объекта познания. Такой Субъект, согласно Гегелю, есть лишь искусственным образом изолированный аспект познанной или раскрытой с помощью завершенного в себе философского дискурса Реальности. "Метод" гегелевской науки, то есть путь построения такого философского дискурса, заключается именно в отсутствии какого-либо метода или образа мысли, свойственного именно этой науке. Обычный человек, заурядный ученый и даже до-гегельянский философ каждый на свой лад деформируют Реальность, противопоставляя ей способы действия и методы мышления, свойственные им самим. Мудрец, напротив, целиком и полностью примирен со всем тем, что существует: он без остатка доверяет себя Бытию и полностью открывается Реальному, не оказывая ему сопротивления. Сама Реальность отражает себя в нем и раскрывается в своей диалектической структуре посредством дискурса Мудреца, который лишь описывает ее, оставляя без изменений. Таким образом, метод Гегеля ни в коей мере не является диалектическим. Можно даже сказать, что в некотором смысле Гегель был первым, кто отказался от Диалектики как от философского метода.

В предлагаемой русскому читателю книге представлены отдельные лекции из фундаментального курса, посвященного Феноменологии духа Гегеля, который Кожев читал в период с 1933 по 1939…

История СССР часто измеряется десятками и сотнями миллионов трагических и насильственных смертей — от голода, репрессий, войн, а также катастрофических издержек социальной и экономической политики советской власти. Но огромное число жертв советского эксперимента окружала еще более необъятная смерть: речь о миллионах и миллионах людей, умерших от старости, болезней и несчастных случаев. Книга историка и антрополога Анны Соколовой представляет собой анализ государственной политики в отношении смерти и погребения, а также причудливых метаморфоз похоронной культуры в крупных городах СССР. Эта тема долгое время оставалась в тени исследований о политических репрессиях и войнах, а также работ по традиционной деревенской похоронной культуре. Если эти аспекты советской мортальности исследованы неплохо, то вопрос о том, что представляли собой в материальном и символическом измерениях смерть и похороны рядового советского горожанина, изучен мало. Между тем он очень важен для понимания того, кем был (или должен был стать) «новый советский человек», провозглашенный революцией. Анализ трансформаций в сфере похоронной культуры проливает свет и на другой вопрос: был ли опыт радикального реформирования общества в СССР абсолютно уникальным или же, несмотря на весь свой радикализм, он был частью масштабного модернизационного перехода к индустриальным обществам? Анна Соколова — кандидат исторических наук, научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, преподаватель программы «История советской цивилизации» МВШСЭН.

История СССР часто измеряется десятками и сотнями миллионов трагических и насильственных смертей — от голода, репрессий, войн, а также катастрофических издержек социальной и…

Кто, как и почему организует похороны в современной России? Какие теневые схемы царят на рынке ритуальных услуг? Почему покраска оградок, уборка могил и ремонт памятников пришли на смену традиционному поминальному обряду? И что вообще такое русские похороны?
Чтобы ответить на эти вопросы, социальный антрополог Сергей Мохов выступил в роли включенного наблюдателя, собрал обширный полевой материал и описал функционирование отечественного ритуального рынка. Впрочем, объективистскими методами автор ограничиваться не стал: он знакомит читателя и с личной историей — мортальной хроникой собственной семьи.
Тяжелая поступь русской смерти знакома каждому: кто не слышал историй о нечистых на руку работниках морга, ничейных сельских кладбищах, которые на поверку оказываются землями сельхозназначения, о трупах, лежащих на полу морга и гниющих в катафалках и т.д. Не исключено, что хаос — второе имя нашей похоронной индустрии, но как она стала такой, кому выгодна ее вечная дисфункциональность и, наконец, почему она все-таки работает?

Кто, как и почему организует похороны в современной России? Какие теневые схемы царят на рынке ритуальных услуг? Почему покраска оградок, уборка могил и ремонт памятников пришли…

Как появились современные кладбища, катафалки и гробы? Для чего придумали бальзамацию? Как устроена похоронная индустрия в разных странах? Почему в России кладбища такие неухоженные, а в качестве катафалка используются грузовые автомобили?

Чтобы ответить на эти вопросы, автор книги рассматривает похоронные практики с точки зрения конкурирующих концепций бессмертия и разного отношения к мертвому телу. Бесхозность церковных погостов связывается с идеализмом средневековой схоластики, а появление бальзамации и моргов — с гуманистическим проектом модерна. Особое внимание уделяется формированию похоронной инфраструктуры, главная функция которой – манипуляции с мертвым телом и сохранение его в целостности.

Бурное развитие новых технологий (интернет, медицина) в XXI веке приводит к переосмыслению человеческого тела, его границ, и к изобретению новых концепций бессмертия, которые ставят под удар старую модель похоронной индустрии. С чем мы сталкиваемся сегодня — с перерождением или смертью похоронной индустрии?

Как появились современные кладбища, катафалки и гробы? Для чего придумали бальзамацию? Как устроена похоронная индустрия в разных странах? Почему в России кладбища такие…

Мы знаем, чем все кончится. Но что определяет наше отношение к своей и чужой смерти? Этой проблеме посвящена новая работа социального антрополога Сергея Мохова. Почему мы оплакиваем незнакомых нам знаменитостей, а споры об эвтаназии по-прежнему не утихают? Из-за чего трагические события вроде пожара в кемеровском ТЦ раскалывают соцсети и как в XXI веке меняются наши представления об уходе близких из жизни и бессмертии? Все эти вопросы вплетаются в историю идей от древних мифов до современных техноутопий, и самое время попробовать в них разобраться, потому что когда мы говорим о смерти, на самом деле речь всегда идет о жизни.

Мы знаем, чем все кончится. Но что определяет наше отношение к своей и чужой смерти? Этой проблеме посвящена новая работа социального антрополога Сергея Мохова. Почему мы…