4 Без Темы

«Неизданный», на мой вкус, лучше изданного. Возможно, я пристрастен и, конечно, субъективен, но большой рекламы этого литератора я чураюсь и похвал не разделяю. Некоторые стихи ФС действительно удачны, но не более того, проза (с уклоном в реализм) скучна и сильно устарела, а та, что содержит мистико-фантастические элементы («Творимая легенда») не вполне вразумительна и сделана во многом по зарубежным лекалам. Символистской драматургии Сологуба я не знаю, для того, чтобы ее оценить, надо бы видеть постановку, но вряд ли это лучше «Балаганчика». Ну, что еще? Афоризмы иногда метки. Но тяжеловесны, письма – в духе «места и времени». Страдал немало, но не больше всех. В общем, на мой дилетантский взгляд, Сологуб в литературном отношении остался «кирпичом в сюртуке» (как обозвал его, кажется Жоржик Иванов).
Но есть у Тетерникова одна тема («тема» в кавычках), где он мог бы хорошо раскрыться, да не смог из-за стеснения и внешних обстоятельств. Речь, конечно, о садомазохистских элементах в его текстах, которые порой прорываются, но сильно ограничиваются. А ведь Сологуб, отпущенный на волю, мог бы сделаться культовым автором для соответствующей тусовки-субкультуры. И ничего в этом плохого нет, ведь расправил же гомосексуалист Кузмин свои «Крылья». Для автора крайне важно писать о том, что действительно его волнует и захватывает, а способности были. Или – другой пример – еще одного «декадента» Валерия Брюсова. Ну строил он долгое время из себя «мэтра» поэзии. Но что такое его «Скифы» перед Блоковскими! Неравнозначность этих поэтов-символистов понятна каждому любителю поэзии. Но ведь Брюсов не был бесталанным. Его авантюрно-фантастические, мистико-приключенческие или псевдо-исторические тексты просто великолепны в своем роде. Если бы он не насиловал поэтические формы, а отдался бы фантастическому потоку – немного позже и при несколько других обстоятельствах читательский и коммерческий успех был бы обеспечен без всяких «бледных ног» и красного коневодства.
Ну, и у «кирпича в сюртуке» тоже было свое, надо было только из сюртука выскочить и обратиться к садомахохизму и нудизму:

… Засверкает твоя нагота,
И на ложе возлегши с тобой,
Под горячей моею рукой
Я почувствую трепет и зной,
И надменно могу сознавать,
Что я нежить могу и ласкать,
И любовью моей утомить,
И помучить тебя и побить.

В общем: «Жёны были бы вполне счастливы, если бы мужья нежно их ласкали ночью, и днем иногда больно секли, конечно, за вины».
И – рефрен в записях о себе «секли» - имел мужик пристрастие к «березовой каше» - что поделать. Можно объяснять это как угодно: наследием крепостного права и холопства, семейным насилием и дикостью, врожденно-приобретенной перверсией, но из песни слова не выкинешь. И к этому можно относиться как угодно: с презрением, с недоумением, с пониманием, но индивидуальные пристрастия литератора недостаточно пробились в им написанном. А могло бы быть иначе, и отечественные БДСМ-щики в качестве своих любимых текстов рассматривали бы не П.Реаж и Д.Норманна, или не обращались бы к пошло примитивным «пятидесяти оттенкам» с продолжениями и подражаниями, а читали бы Тетерникова и Анну Бровар. А так они их мало знают, не шибко ведь эрудированные эти субкультурщики. Анна Мар, кстати, писала Сологубу с надеждой на понимание. Но женщина на кресте среди лозняка и женщина в золотых кандалах белой ночью не стали культовыми для соответствующей субкультуры. В чем-то даже жаль, ведь речь об индивидуальной самореализации, которая может быть какой угодно, если никому не вредит. А уж о жестокости и речи нет, особенно на фоне того зверства, которое выплеснулось в десятилетие между смертями этих литераторов Темы (1917-1927), которые так и не смогли выразить себя в полной мере, затаившись в «неизданном» и запрещенном.
«Счастье – сочетание хотения и возможности» (С)ологуб