3 Радий Погодин "Я догоню вас на неьесах" и рассказы.

Погодин живой на мысли и язык предстает и в этой книге о войне. Произведение не для детей, по меньшей мере 16+.
С одной стороны, читаю привычного Погодина: подмечает детали, особенности всех персонажей, каждый из которых на его страницах важен. " Студентки- птички", "кипяток ликования", "облака непростые, но тюлевые",-можно раз за разом наслаждаться языком. С другой стороны, это война. Даже при этом Погодин не забывает, чтобы представить ее зримо. Он не рисует триллер, не наводит специально грусть, она сама придет с отдельными образами, словами, что перед нами.
Например,писатель Пе всегда и всем говорил "извиняюсь," даже на войне. " Извините, пожалуйста" не совместимо с войной. Лучше бы ты "хенде Хох! Крикнул",-говорит ему автор. Задумываешься над этой деталью. Это не автоматизм Пе, его воспитанность с ним и на полях сражений.
Тут и немцы, что оставляли дома незапертыми, чтобы русские завоеватели не ломали их замки. Педантизм немецкой нации налицо. Беречь имущество и на войне сохраняется.
Оттенки розового, в горошек, в домах немцев представлялись русскому солдату непонятным, невозможным. " Выходцам из коммунальных квартир, все эти оттенки в немецких спальнях казались чем- то греховно и непростительно буржуйским".
Сцены в музее, когда охранник не даёт насладиться произведениями искусства, пугающ. Почему русскому солдату, дошедшему до Потсдама, этого нельзя?Солдаты от боли за Родину готовы были расстрелять статуи немецкого искусства, ведь фашисты проделывали это на нашей территории.
"Можно музыкой и поэзией вызвать рыдания, такие очистительные, но не воссоздать бесконечную боль Блокады,"- пишет герой, очевидец ее. Понять со стороны что-то можно, интеллектуально. Но понять на чувственном уровне... Только человек с сильной эмпатией проникнется глубоко. Писатель Пе говорит герою, что у их
поколения " Два момента для гордости: Победа и Гагарин". Победа, конечно, на первом месте. Через эту боль не все прошли, фронтовиков осталось немного. Их вера держит и нас, вселяя надежду в возможности духа, человеческой правды и порядочности.
" Крупный, широкий в кости парень усыхал, превращался снова в мальчика — может быть, в духа, может быть, в медленно пульсирующую мысль, похожую на узор лесной паутины с искорками росы на стыках нитей. На работу его не брали",-Погодин, как во всех своих книгах, умеет через слово отразить все.
Несколько раз Погодин рассказывает о том, как боялись люди прихода тех, кто мог увидеть, что жарят лепешки, варят что-то. Еда на вес золота, все седали. Все накопленные материальные ценности до войны, за которыми раньше стояли в очередях, стали бесполезны. Рынки Блокады пестрели от шуб до статуэток слоников, но взамен ждали что- то из еды.
Герой- человек с совестью. Не смог приходить к Наталье и ее дочерям, когда у тех появилась еда. Он представить себе не мог, чтобы есть с ними за одним столом. Он описывает испуг в глазах третьей жены отца, тети Вали, которая жарила оладушки детям, а тут пришел он...
Нет кровопролитных сражений в описании Погодина, но смертей много. Читала, как кожей, чувствовала отчаяние писателя Пе, боль его, когда увиденное на войне он рассказывал таким, как студентка Мария, воспринимающим войну легко, как ушедшее.Его вопль о войне очевиден. Кто такая Мария в его глазах? "Угрюмым голосом, надтреснутым и сухим голосом- прокуренным голосом, кофейным голосом, голосом Галереи Гостиного двора",- подчеркивает Погодин особенность Марии. Поймет ли она ярость Пе?..
Я очень люблю Погодина, его детско- юношеские книги, его рассказы, обращённые к взрослым, но эта книга меня удивила от и до. Это иной Погодин. Как ни хороша она по стилю, умению Радия Петровича говорить о боли, не моя. А Вы прочтите, попробуйте: каждому- своё.
В этом же электронном издании после повести рассказы Погодина для взрослых. " Бабник Голубев", " Белая ночь" понравились. А вот остальные поразили тем, какой там иной Погодин: полифонический, постмодернистский, что ли. Вот "Шмель". Героиня, герой, любовь .. и много исторического материала. Тот учёный пафос, с которым Левонтий говорил о славянской истории, меня не тронул. Но при этом я понимала и иное: Лидия всей душой хочет ребенка, не мужа, и в итоге вытерпит напор "шмеля", повествующего о прошлом страны. Пусть только Левонтий даст ей долгожданное. Если бы не было этой встречи с недипломированным историком, то она, скорее, и не поняла бы, что ребенок ей нужен для себя, а не для родителей.
Любой писатель разный. Он не бывает статичен в своих книгах. Стиль писательский всегда виден, но в каждом произведении, в зависимости от сюжета, героев и другого есть изюминки в творчестве. Поэтому узнать разного Радия Петровича Погодина было интересно. Спасибо, что читаете.