4.5 Из Назарета может ли быть что доброе?

Когда я впервые увидел эту книгу в Сети, я удивился. Меня, и не только меня, удивила сама идея издать в серии «Жизнь замечательных людей» биографию Бога — а по сути, именно ей работа Алфеева и является. Биографией одного из аспектов Бога, если быть точным. Когда я спросил книгу в издательском магазине «Молодой Гвардии» на Полянке, мне сказали, что в продаже её нет и не будет, потому что такова принципиальная позиция владельца магазина. Когда я поинтересовался, почему — мне возмущённо ответили «потому что «Жизнь замечательных людей». Людей, понимаете?». В общем, подарочный сертификат «Читай-города» оказался у меня в руках очень вовремя.

Мне уже довольно давно хотелось прочитать полноценную научную работу о земной жизни Иисуса Христа, построенную на максимуме известных источников, в которой критически разбирались бы все имеющиеся на этот счёт теории. В общем, полноценное исследование проблемы историчности Иисуса. Чего-то в этом духе я ожидал от биографии Алфеева — но книга оказалась другой. Это не столько научная биография, сколько пастырское высказывание, обращённое к широкой аудитории — как верующих, так и атеистов, — или, возможно, синтез того и другого. По крайней мере отчасти биографию Алфеева стоит рассматривать как миссию. Это и неудивительно — этого стоило ожидать, зная о личности автора.

Кто такой автор? Григорий Алфеев, в монашестве Иларион — один из виднейших иерархов современной РПЦ, автор большого числа книг, композитор, доктор философии Оксфордского университета. Должностей у Илариона много. Председатель Отдела внешних церковных связей (преемник патриарха Кирилла на этом посту), ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени Кирилла и Мефодия, митрополит Волоколамский и настоятель московского храма «Всех скорбящих радость» на Большой Ордынке (всё остальное можете посмотреть в Википедии) Автор современного православного катехизиса, периодически выступает по ТВ, и ещё делает видео на Ютьюбе с изложением основ христианского вероучения. Несмотря на такой плотный график, свои книги, вроде как, Иларион пишет сам.

Текст биографии написан вполне современным языком: в нём запросто встречаются словечки вроде «гаджет» и «тренд». Сам Иларион, помнится, на встрече с Познером в 2015 году использовал оборот «ту мач». Стиль письма и манера речи довольно мягкие — сам Иларион производит впечатление очень воспитанного и корректного человека. Правда, этот мягкий, типично интеллигентский стиль вместе с кропотливостью автора, обилием цитирования и ссылок на Евангелия привели к тому, что книжка получилась не то что бы скучной, но и увлекательной её не назовёшь. Читать её довольно сложновато, и для хорошего восприятия при чтении приходится концентрироваться. В моём случае чтение затруднялось ещё и тем, что я нигде не смог найти электронную версию книги, и мне пришлось читать в бумаге — носить с собой довольно увесистый томик можно далеко не всегда.

К своей работе Алфеев подошёл более чем основательно. В списке в конце книги перечислено 27 источников и более 200 наименований литературы, по большей части — на иностранных языках. Комментируя Нагорную проповедь, он ссылается на Лютера, Ницше и Бердяева. В главе о Преображении Иларион тезисно излагает учение Григория Паламы о фаворском нетварном свете. Рассказывая о молитве Иисуса в Гефсиманском саду перед арестом (эпизод, известный как Моление о чаше), Алфеев касается истории монофизитства и монофелитства, говоря о том, какую роль этот эпизод Евангелия сыграл в формировании этих ересей и в борьбе с ними. Приятно, что Алфеев ссылается и на Достоевского: рассуждая о философском толковании трёх искушений Иисуса в пустыне, он обращается к легенде о Великом инквизиторе.

Евангелие и толкования на него Иларион знает поистине превосходно; с одной стороны, это ожидаемо (он же епископ), с другой — это делает ему честь, ведь не каждый священник настолько хорошо разбирается в Священном Писании и творчестве отцов Церкви. Неплохи и его знания по исторической географии и истории иудейской культуры. Мне, например, всегда было интересно, откуда вообще в иудейской Палестине взялись свиньи, в которых Иисус изгнал бесов из гадаринского одержимого. А Иларион пишет, что страна Гадаринская была населена язычниками, которые не соблюдали постановления Моисея.

Вслед за Иоанном Златоустом Алфеев объясняет расхождения в евангельских текстах разницей в воспоминаниях свидетелей — авторов Евангелий и тех, с чьих слов они писались, — считая это доказательством независимости евангелистов и отсутствия между ними договорённостей. В то же время, он старается объяснить эти противоречия: например, рассуждая о проблеме двух родословных Иисуса, изложенных в текстах Матфея и Луки, он предполагает, что в основе этих фрагментов лежат свидетельства разных людей: у Луки — Марии, матери Иисуса, а у Матфея — «братьев Иисуса», то есть сыновей Иосифа Обручника, сохранивших рассказы своего отца.

Другое известное противоречие — это эпизод, в котором женщина помазает Иисуса миром. Иоанн пишет, что это была Мария из Вифании, сестра воскрешённого Лазаря. Матфей и Марк имени женщины не называют. Лука, тоже не называя имени женщины, говорит, что она была грешница — принято считать, что она была проституткой. Из-за отождествления женщины, упомянутой у Луки, с Марией из Вифании, упомянутой у Иоанна, и Марией Магдалиной часть христиан стала считать Марию Магдалину раскаявшейся проституткой (на формирование этого представления дополнительно повлияло житие Марии Египетской, совсем другой святой с тем же именем). Алфеев, разбирая хронологию евангельского рассказа, доказывает, что помазаний было как минимум два, и речь идёт о двух разных женщинах. Помазание из текста Луки, видимо, произошло в Галилее; помазание в текстах Иоанна, Матфея и Марка — в Вифании, за несколько дней до казни Иисуса. Некоторые исследователи, впрочем, считают, что помазаний было три — одно в Галилее (Лука) и два в Вифании — в доме (предположительно) Лазаря (Иоанн) и в доме прокажённого Симона (Матфей и Марк).

Весьма интересными получились экзегетические отрывки, в которых Алфеев интерпретирует спорные и неясные места в евангельских текстах. Например, Иоанн пишет, что во время ареста на вопрос воинов и служителей первосвященника «Мы ищем Иисуса из Назарета» Иисус ответил «Это Я», после чего пришедшие арестовывать его люди «отступили назад и пали на землю» (Ин. 18:4-6). Странный эпизод, не правда ли? Зачем воинам, пришедшим арестовывать известного проповедника, падать на землю? Можно, конечно, списать это на стремление Иоанна приукрасить свой текст — так, скорее всего, объясняют этот эпизод комментаторы-атеисты. Иларион считает, что фразу, которая в греческом тексте Евангелия передана как «Это Я», на еврейском (или арамейском) Иисус мог произнести как «Я есть» или «Я Сущий», что звучит как… Иегова, то есть запрещённое для произнесения имя Бога в иудаизме. Услышав табуированное имя, воины и служители Храма благоговейно пали на землю и поклонились.

К сожалению, в книге мало исторических сведений из неевангельских источников — почти все они сосредоточены в первой главе. Тут нужно сделать маленькое отступление. Фактически, ЖЗЛовская биография — это сокращённая версия шеститомного труда Алфеева «Иисус Христос: Жизнь и учение». В предисловии (к ЖЗЛовской версии) автор говорит, что при написании шеститомника он обстоятельно изучил исторический контекст жизни Иисуса, труды древних авторов и современных учёных. Получается, в шеститомнике Иларион активнее использует нехристианские источники и литературу — но, честно говоря, читать шеститомник я пока что не готов.

Говоря о неевангельских исторических источниках, нужно упомянуть проблему свидетельства Флавия — известного фрагмента в тексте «Иудейских древностей», в котором Иосиф Флавий прямо называет Иисуса из Назарета Христом, то есть иудейским Машиахом. Некоторые учёные считают, что этот фрагмент был добавлен позже или как минимум изменён христианскими переписчиками в более благочестивом ключе — вряд ли фарисей стал бы так говорить об Иисусе, которого иудаизм не признаёт Мессией. К тому же, существует текст средневекового епископа Агапия Манбиджского под названием «Книга титулов» или «Книга заглавий», опубликованный в 1912 году А. А. Васильевым. В 1971 году Шломо Пинес обнаружил в нём одну интересную особенность — отрывок из Флавия, который цитирует Агапий, отличается от общеизвестной версии, и выглядит он примерно так, как его мог написать иудей и фарисей. Видимо, в тексте Агапия, благодаря раннему переводу на сирийский и арабский, этот отрывок сохранился в редакции, близкой к изначальной. Алфеев, к сожалению, опирается на классическую версию свидетельства Флавия и не уделяет большого внимания этой проблеме, в одном абзаце констатируя, что во всех сохранившихся рукописях «Иудейских древностей» этот текст есть, а значит, доказывать его неподлинность должны сами скептики.

Часто говорят о радикальности учения Иисуса, требующего от своих учеников и последователей максимально строгого исполнения своих заповедей. Один из самых известных примеров — то, что единственным основанием для развода Иисус в Нагорной проповеди называет супружескую измену. В «Основах социальной концепции» современной РПЦ оснований куда больше — к измене добавляются венерические болезни, сексуальные отклонения, угроза жизни или здоровью супруга или детей, отпадение супруга от христианства, его пропажа без вести и ещё несколько причин. В то же время, не ко всем Иисус настолько требователен: отлично осознавая слабость человеческой природы, максимальную планку он предлагает только тем, кто хочет следовать за ним на пути к духовному совершенству.

Иисус не возлагает на человека неудобоносимого бремени, не требует от него нести непосильный груз — он требует от него чистосердечности и искренности, поэтому обращение к Богу в христианстве основано на свободном выборе человека. Критикуя представление о религии как о сумме мелочных предписаний и запретов, характерное для фарисеев, Иисус создавал новую религию на обломках старой, закосневшей в формальностях, заменяя жестокость милосердием, следование закону — любовью, а формализм — искренностью. Он выступает против ханжества и лицемерия, против показного благочестия без внутреннего содержания. Характерно, что в евангельских сюжетах Иисус совершает чудеса ради того, чтобы излечить больных, чтобы накормить голодных — но он не совершает чуда ради чуда, он отказывается, когда фарисеи требуют показать им знамение, чтобы подтвердить его статус как Мессии. Разве что в истории о воскрешении Лазаря Иисус намеренно медлит, чтобы совершённое чудо послужило к Его прославлению.

Само богатство речи Иисуса затрудняет её понимание многими из современных людей. Он наблюдателен, что способствует ироничности его речи — не исключено, что сюжеты некоторых притч были взяты им из окружающей действительности. Он использует образы, понятные для его слушателей в современных ему исторических условиях: он говорит о неводе и улове с апостолами, вышедшими из рыбаков, о семенах и сорняках — с земледельцами. Отсюда и сравнение последователей Христа с овцами, а священников — с пастухами, которое смущает столь многих. Метафоричность речи Иисуса сегодня создаёт почву для двусмысленного толкования его слов, и те, кто по разным причинам выступает против христианства, легко пользуются этим для влияния на тех, кто плохо понимает его суть. Например, знаменитое выражение «Не мир я пришёл вам принести, но меч» на самом-то деле говорит о приоритете христианской веры над родственными связями — а ведь кто-то уже готов объявить христианство агрессивной религией, безмерно далёкой от той любви, которую оно проповедует.

Кстати, Алфеев предполагает, что Иисус использовал притчи не для упрощения, а, наоборот, для усложнения понимания смысла своих слов, тем самым предоставляя слушателям интеллектуальный вызов. Можно вспомнить и Его манеру отвечать на простые и недвусмысленные вопросы своих собеседников словами о другой, духовной реальности — это хорошо заметно в его беседе с самарянкой у колодца и в разговоре с Пилатом о царстве. Смысл здесь в том, что человек должен приложить собственные усилия, чтобы прийти к Богу. А вот апостолам, его избранной команде, информация о Царстве Небесном передавалась открыто, без дополнительных интеллектуальных препятствий — от них требовалась только вера, в недостаточности которой Иисус часто упрекал учеников.

Любимыми учениками Иисуса были трое — Пётр, евангелист Иоанн и его брат Иаков. Пётр, ставший лидером христианской общины после ухода своего учителя, а в католической традиции почитаемый как первый Папа Римский, ещё при жизни Иисуса считался старшим из двенадцати апостолов. Иисус даже дал ему новое имя — Кифа (Пётр — это уже греческий перевод), — изначально этого человека звали Симоном. Пётр решительнее, порывистее и, видимо, эмоциональнее других учеников: он первым открыто признаёт Иисуса Христом, то есть Машиахом, он выпрыгивает из лодки навстречу идущему по воде Иисусу, и позже повторяет этот поступок, чтобы скорее встретиться с ним, воскресшим, на берегу. Он был единственным, кто оказал сопротивление при аресте Иисуса — выхватив меч, он отрубил ухо слуге первосвященника. Пётр — это ещё и пример искреннего покаяния, ведь Иисус простил ему один из тягчайших грехов — отречение от своего Бога. Иоанн, видимо, был одним из самых молодых учеников Иисуса, и привязался к своему учителю со всей пылкой искренностью юности. Он сидел рядом с Иисусом на Тайной вечере, он — возможно, единственный из всех, — присутствовал при его казни, и находился достаточно близко, чтобы умирающий Иисус именно ему поручил заботиться о своей матери. Вообще, по обрывочным сведениям из Евангелия личные отношения Иисуса и его матери (они, кстати, очень проникновенно показаны в «Страстях Христовых» Мела Гибсона) понять довольно сложно. Поручение Иоанну заботиться о ней, этот трогательный сыновний поступок, лишний раз подтверждает наличие в Иисусе полноценной человеческой природы.

Любопытно, что в нескольких местах Алфеев проводит мысль о том, что богатство не греховно само по себе: если быть точным, это его разбор разговора Иисуса с богатым юношей (Мф. 19:16-26; от этого эпизода произошла поговорка про верблюда и игольное ушко) и притчи о безумном богаче (Лк. 12:16-26), который собирался ломать старые житницы и строить новые, не задумываясь о том, что его может внезапно настигнуть смерть. Что самое характерное, прямого и недвусмысленного осуждения богатства как такового в Евангелии и правда нет.

Меня давно интересовал вопрос, почему ученики не узнавали воскресшего Иисуса. Мария Магдалина приняла его за садовника (Ин. 20:11-15). Двое учеников, Лука (предположительно) и Клеопа, встретив Иисуса на дороге из Иерусалима в Эммаус, не узнали его, потому что «глаза их были удержаны» (Лк. 24:13-16). Не узнали его Пётр, Фома, Нафанаил, сыновья Зеведеевы и двое других учеников, ловившие рыбу на море Тивериадском — только Иоанн скорее не увидел, а почувствовал, что человек на берегу — это Иисус (Ин. 21:1-7).

Существует мнение, что внешность Иисуса после воскресения изменилась, а его тело приобрело новые качества: теперь он мог проходить сквозь закрытые двери (справедливости ради, нигде в Евангелии не говорится, что до распятия Иисус НЕ мог делать этого) и становиться невидимым (опять же, нигде не сказано, что он не мог делать этого раньше). Вообще, если на то пошло, два эпизода позволяют очень косвенно предположить, что способность к невидимости была у него и раньше — это уход Иисуса из Назарета, когда земляки хотели сбросить его с горы, «но Он, пройдя посреди них, удалился» (Лк. 4:28-30), и попытка иудеев в Иерусалиме побить его камнями за богохульство, когда «Он уклонился от рук их» (Ин. 10:31-39). Мне кажется, человеку сложно обычным способом спастись из толпы, которая страстно хочет его убить.

Однако, на двух общих встречах (на первой из которых не присутствовал Фома) апостолы легко узнали Иисуса (Ин. 20:19-29), хотя и подумали, что это призрак (Лк. 24:36-37). В общем, ситуация достаточно странная — люди, три года странствовавшие со своим учителем по Галилее и Иудее, почти каждый день слушавшие его проповеди, теперь то узнают его, то нет.

Иларион делает акцент на фразе «глаза их были удержаны» в эпизоде о двух учениках на дороге в Эммаус, говоря, что после воскресения опыт присутствия Иисуса в жизни людей перестал быть напрямую связанным с видением Иисуса в его материальном теле. Как объясняют это другие богословы? Иоанн Златоуст говорит, что Христос явился Марии Магдалине в виде более смиренном и обыкновенном, чтобы не поразить её изумлением с первого взгляда. Архимандрит Иов Гумеров предполагает, что Иисус не был узнан по воле Божией, чтобы произошло чудо лова рыбы — проще говоря, чтобы явление воскресшего Христа произвело большее впечатление на апостолов. Есть мнение (его придерживаются румынский священник Георгий Калчу и евангелический пастор Константин Чумаков), что Иисус сделал так, чтобы его не узнали, чтобы объяснить ученикам ветхозаветные предсказания о нём из Писания в спокойных условиях, а не в момент всплеска эмоций, неизбежного при появлении воскресшего. Вопрос сложный, и он тесно переплетён с вопросом о наличии в Иисусе божественной и человеческой природы.

Ключевая тема последних страниц книги — воскресение Иисуса и значение этого события, как для христианской церкви, так и для человечества в целом. Здесь же автор кратко разбирает основные нехристианские интерпретации евангельского рассказа о воскресении — о краже тела Иисуса из гроба и мистификации воскресения, о сведении всех историй о нём к одному источнику — рассказу Марии Магдалины, о летаргическом сне Иисуса. На самом деле… мне кажется, что реальность воскресения Иисуса вообще невозможно доказать рациональными способами — в него можно только поверить. По этой же причине так странно выглядят рассуждения Фомы Аквинского, пытавшегося доказать существование Бога схоластическими философскими методами. Эти явления относятся к иной категории, в которой строго рациональный подход попросту не работает.

Подводя итог, можно сказать, что несомненные достоинства книги — это тщательность и кропотливость, с которыми она была написана, благодаря чему она разъясняет многие неясные и спорные места в Евангелии. Бросающийся в глаза недостаток — интеллигентское многословие автора: увы, как и многие умные и глубоко эрудированные люди, Иларион страдает педантизмом, из-за которого чтение становится похожим на утомительный труд. Из-за обилия информации запоминается она плохо. Впрочем, алфеевская биография — это не художественный роман, который можно прочитать и забыть, а полномасштабное комментированное изложение (ну, почти. Вернее, сокращённая версия полномасштабного) жизни и учения Иисуса. Наверное, в неё удобно заглядывать уже после прочтения, чтобы уточнить для себя какой-нибудь непонятный эпизод. Мне даже подумалось, что это идеальное пособие для семинариста, который готовится к экзамену по Священному Писанию Нового Завета.

Проясню ситуацию: лично я воспринял книгу очень хорошо. Она интересна и познавательна; видно, что её создание стало результатом большого и прилежного труда. Для человека, разделяющего христианские убеждения, книга Алфеева окажется орешком пусть и с крепкой скорлупой, но весьма вкусным. Но — серия ЖЗЛ для этой книги подходит плохо; в качестве издателя здесь явно напрашивается не «Молодая гвардия», а Московский патриархат. Кстати, на оборотной стороне титульника стоит пометка, что книга рекомендована к публикации Издательским отделом РПЦ. Поскольку книга — это сокращённая версия шеститомника «Иисус Христос: Жизнь и учение», изложению православного вероучения об Иисусе здесь уделяется ничуть не меньше места, чем рассказу о его земной жизни. Можно сказать, что книга полностью ориентирована на христиан или, во всяком случае, на тех, кто христианством давно, глубоко и упорно интересуется. Атеисты и приверженцы других религий вряд ли станут её читать — разве что их целью будет именно знакомство с православной точкой зрения на жизнь и учение Иисуса.