Месяца через три я еще раз заехал к нему на работу, чтобы показать черновик диплома, который мне предстояло защищать в начале лета. Бурковский бегло пролистал диплом, хитро прищурился и, протягивая мне папку, сказал: — «Ну что ж, хорошо. Вы, как и прежде, очень изящно противопоставляете себя другим»: Я тогда чуть не заболел. Весь вечер, допоздна, я бродил, как чумной по парку, а когда пришел домой — сочинил рассказ, в котором некто осознал, что он все время выпендривался, тем самым отделяя себя от других все больше и больше, оставшись в итоге одиноким и никому не нужным со всей своей уникальной индивидуальностью.