Я знал одно такое место, которое не переставало удивлять меня. Сосны там стояли, замыкая почти ровный круг, как бы обращённые лицами в центр хоровода
В середине росла крепкая разросшаяся берёза.
Злобно настроенные к ней сосны обступали берёзу всё ближе. Оттого (поэтому) полная внутренней силы, но осознающая, что в этом окруженье ей не выжить, берёза начала обращаться в сосну. Она ещё не умела заменять свои лиственные ветви на колючие сосновые, однако белый ее ствол - потемнел, побурел, и был почти неотличим от соснового.
Я всё представлял, как трудно она росла. Как по сей день страшно ей бывает ночами. Как мучит её проклятая белизна тела. Как снится ей берёзовая стая, переливающаяся на ветру и говорящая на одном струящиеся языке.
Сосны всегда не в пример молчаливей берёз.
То озеро, куда я шёл, было с одной стороны сосновым. Сосны величаво отражались в недвижимой свинцовой на вид воде.
Но на другой, дальней стороне - я помнил- стояли еле различимые берёзы, и оттуда исходил тихий берёзовый свет.
Словно бы сошлись когда-то два воинства - сосновое и берёзовое- лицом к лицу, но хлынувшее из недр земли озеро разделило их, и теперь они смотрели друг на друга издалека.