– Настоящий хоррор для каждого человека свой, мистер Уэйнрайт, – вмешался старик. – И, как писатели, мы должны найти способ установить связь с каким-то количеством людей. Не со всеми. На такое никто не способен. Именно поэтому у всех нас свои подходы к ремеслу. Разные, но одинаково имеющие право на существование.
И снова в доме воцарилась тишина. Казалось, даже огонь притих, пока властные слова Себастьяна разносились из гостиной по другим комнатам.
– Однако вот важный нюанс: мне кажется, есть кое-что, объединяющее все виды хоррора. Если я заведу вас в темную комнату и кто-нибудь выскочит на вас и закричит: «Бу!» – вы невольно вздрогнете и, может быть, даже испугаетесь. Но тут же придете в себя. – Голос Себастьяна плыл вверх по лестнице. Он эхом отдавался в темном коридоре, проникал сквозь щели под дверями, в пустые спальни. – Но что, если по пути к двери я расскажу вам, что в этой комнате встретила свой конец очень злая старуха и каждую ночь, когда часы бьют двенадцать, она возвращается сюда и бродит, вытянув перед собой руки со скрюченными артритом пальцами, пытаясь нащупать то, чего не видят ее затуманенные катарактой мертвые глаза? Что, если, закончив рассказ, я заведу вас в темную комнату и запру, и вы будете сидеть там всю ночь, не зная покоя, думая лишь о том, что может скрываться во мраке, что может коснуться вас мертвенно-холодными руками?