Приготовив ночлег и топливо на ночь, оба устало опустились у костра. Разостлав на снегу полотенце, Георгий выложил на него оставшиеся продукты: дюжину сухарей, десяток кусочков сахара, граммов сто масла и полпачки чаю. Оставив на полотенце четыре сухаря и четыре кусочка сахара, остальное снова убрал в рюкзак. Разрезал масло на три части и две из них тоже убрал.
— Зачем? — удивился Саша. — Дели на два раза: половину сегодня, другую на завтрак. Чего зря таскать — обедать будем у склада.
— На всякий случай, — проговорил Георгий, сосредоточенно завязывая рюкзак и кладя его под изголовье немудреной постели.
— Ты думаешь, что мы склад не найдем? — встревоженно спросил Саша.
— Почему же? Найдем. — Носков отсыпал из пачки на ладонь немного чаю и, всыпав в кипящий котелок, снял его с огня.
— Так чего же ты трясешься над чаем, как старая бабка над пенсией?
— Таежная привычка, — и, налив в кружку чаю, охотовед подал ее товарищу. — Пей, ты любишь чай прямо с костра, а я не терплю, когда язык обжигает.
Немного утолив голод, Саша смягчился и, передав кружку Георгию, закурил длиннющую «козью ножку».
— Тебе приходилось когда-нибудь бывать в подобных переплетах? — затягиваясь махорочным дымом, спросил он.
— Приходилось. И даже хуже. Там, на материке.
— На материке?!
— Ты что удивляешься? Если хочешь знать, материковый Дальний Восток населен меньше, чем Камчатка и Сахалин. — И, прихлебывая чай из кружки, охотовед стал рассказывать проводнику о первых землепроходцах, об освоении Сибири, Камчатки и других отдаленных краев земли Российской…
Эта ночевка также была тревожной и беспокойной.
Утром Георгий выделил на завтрак по два сухаря и по кусочку сахара. Саша хмурился, но молчал.