– Жаль. Хотя я был знаком с графиней только по рассказам Фулька Анжуйского, но отзывался граф о жене всегда с теплотой и почти с юношеским восхищением.
– Ничего не поделаешь: все мы рождаемся, чтобы когда-нибудь умереть. Господу лучше известно, какой кому отпущен срок. Поговорим о живых, а о мертвых заботятся мертвецы, – закончил минуту скорби по графине Мэнской Иерусалимский король. – Я заметил, что граф Анжуйский несколько раз останавливал на моей дочери взгляд – более долгий, чем дозволяют приличия. Тогда я был готов расценить это как наглость. Теперь на Фулька я не в претензии. Видимо, в отличие от меня,