– Простите ли вы нас? – с болью спросило оно.

Сехеи вздрогнул, и чудовище исчезло. Перед ним снова было искаженное страданием лицо Старого.

– Простить вас? За что?

– За то, что лекарство оказалось страшнее болезни. – Старый произнес это невнятно – устал. – Неужели ты сам не видишь, как он теперь уродлив, твой мир? Лаборатории, ракетопланы… И ожерелья из клыков врага на шее! И рецидивы каннибализма, которые вы от меня тщательно скрываете!.. Огромные потери… Еще более огромная рождаемость!.. Ваши женщины! Теперь это либо воины, либо машины для производства потомства, либо и то и другое… Острова… Пальмовые рощи… Теперь это сточные канавы!.. Ты оттягивал войну, ты боялся сжечь архипелаг… А ты подумал: что тут еще осталось сжигать?.. Да ни один конкистадор не смог бы причинить вам столько зла, сколько его причинили мы… – Слезящиеся водянисто-голубые глаза слепо смотрели мимо стратега. – Что мы наделали, мальчик, что мы наделали!..