Мы живем в мире, где женщины подвергаются надругательствам, но не могут сбежать от бьющих их мужей, хотя теоретически для них все двери открыты. Каждая четвертая женщина становится жертвой жестокого насилия. Каждая вторая в течение жизни сталкивается с опытом сексуальных издевательств. Такие преступления повсеместны, они могут скрываться за любой дверью этой страны, каждый день, и вряд ли кто-то выжмет из себя больше, чем пожимающее плечом, поверхностное сожаление.
Такой преступник, как Вольфганг Приклопил, необходим этому обществу, чтобы зло, живущее в нем, обрело лицо и отделилось от него. Оно нуждается в изображениях подвальных застенков, чтобы не пришлось заглядывать во все квартиры и палисадники, где насилие облекается в мещанский, буржуазный облик. Оно использует жертв таких сенсационных случаев, как мой, чтобы снять с себя ответственность за многих безымянных пострадавших от обыденных преступлений, которым никто не помогает, даже если они просят о помощи.
Преступления, аналогичные совершенному по отношению ко мне, выстраивают четкую черно-белую структуру для категорий добра и зла, на которой и зиждется общество, и для него, чтобы самому остаться на стороне «добра», преступник должен быть бестией, а его злодеяние сдобрено садомазохистскими фантазиями и дикими оргиями, с тем чтобы отодвинуться от него настолько далеко, будто оно не имеет с ним ничего общего.
И жертва должна быть сломленной и оставаться таковой, чтобы функционировала экстернализация зла. Не желающие принять эту роль олицетворяют противоречия общества. Этого не хотят видеть. Своя рубаха ближе к телу.