На приглашение в пантеон... «Фрида Кало. Viva la vida!»

На приглашение в пантеон сюрреалистов Фрида ответила невинным испугом. «Я никогда не знала, что я сюрреалист, сказала она, до тех пор пока в Мексику не приехал Андре Бретон и не сказал мне об этом. Единственное, что я знаю, так это то, что я пишу, потому что мне это необходимо, и я всегда пишу то, что возникает у меня в голове, особенно не раздумывая об этом».

Здесь ее наивность несколько смешана с хитростью. Фрида Кало хотела, чтобы ее воспринимали как нечто особенное, как ту, чьи личные фантазии в основном питались мексиканскими традициями, это было важнее, чем какие-то иностранные «измы». Это как раз именно то, что хотели видеть в ней Бретон и Ривера, и действительно, ее искусство поражает изобретательностью и откровенностью, своей очевидной свободой от влияния направлений европейского искусства. Но Фрида была не так уж проста, она очень хорошо знала искусство прошлого и настоящего, чтобы считаться совершенно «непорочным», создавшим себя самое художником, если таковые вообще существуют. Выразительное заявление Фриды выглядит подозрительно похожим на то, как Бретон определял сюрреализм:

«Чисто психический автоматизм, благодаря которому кто-то выражается вербально, в письме или другим способом, истинное функционирование сознания. Диктат мысли, при отсутствии любого контроля, основанного на здравом смысле и вне какой бы то ни было эстетики и морали».