Сложно было не заметить, что Престон отличался от других парней и я стала замечать, что верю в лучшее в мужчинах целом. Мне это не особо шло, учитывая, что я всю жизнь считала, что все мужчины такие же, как тот парень, который меня изнасиловал, или отец который меня подвёл, но Престон показал мне другую сторону. Порой его сопереживание шокировало меня.

Верите, Престон беспокоился не только о себе, но и об окружающих его людях. Кто бы мог подумать, что мужчина мог любить, что у него могло быть сердце, впускающее других людей, разум, который не оставался безразличным к тому, что было важно другим? Он помнил дни рождения, вторые имена, молитвенные нужды с прошлой недели, спрашивал тебя, как ты поживаешь, в понедельник утром, как будто бы только что закончил разговаривать о тебе с Богом перед работой. А я-то думала, что Иисус был единственным мужчиной, чьи дела не расходились со словами, но Престон был проповедью без слов. Его характер начал понемногу ломать во мне кирпичи, которые заложила боль, чтобы не дать страху выйти, а прекрасному — войти. И тогда моё сердце глубоко задышало, влюблённо выдыхая его имя. И... я не имела ни малейшего понятия, что мне с этим делать.